Цитаты со словом «Михайло»
Дядя князя Григорова, к которому он теперь ехал обедать, был действительный тайный советник
Михайло Борисович Бахтулов и принадлежал к высшим сановникам.
Почти семидесятилетний старик, с красивыми седыми волосами на висках, с несколько лукавой кошачьей физиономией и носивший из всех знаков отличия один только портрет покойного государя […покойного государя — императора Николая I (1796—1855).], осыпанный брильянтами,
Михайло Борисович в молодости получил прекрасное, по тогдашнему времени, воспитание и с первых же шагов на службе быстро пошел вперед.
Трудно, конечно, утверждать, чтобы
Михайло Борисович имел собственно какие-либо высшие государственные способности, но зато положительно можно оказать, что он владел необыкновенным даром (качество, весьма нужное для государственных людей) — даром умно и тонко льстить.
Михайло Борисович как будто бы богу даже желал льстить и хотел в храме его быть приятным ему…
Любимец трех государей [Любимец трех государей — Александра I, Николая I и Александра II.],
Михайло Борисович в прежнее суровое время как-то двоился: в кабинете своем он был друг ученых и литераторов и говорил в известном тоне, а в государственной деятельности своей все старался свести на почву законов, которые он знал от доски до доски наизусть и с этой стороны, по общему мнению, был непреоборим.
В настоящее же время
Михайло Борисович был одинаков как у себя дома, так и на службе, и дома даже консервативнее, и некоторым своим близким друзьям на ушко говаривал: — «Слишком распускают, слишком!».
Детей
Михайло Борисович не имел и жил с своей старушкой-женой в довольно скромной, по его положению, квартире: он любил власть, но не любил роскоши.
Сам
Михайло Борисович как-то игнорировал племянника и смотрел на него чересчур свысока: он вообще весь род князей Григоровых, судя по супруге своей, считал не совсем умным.
За полчаса до обеда
Михайло Борисович сидел в своей гостиной с толстым, короткошейным генералом, который своими отвисшими брылями [Брыли — отвисшие губы или щеки.] и приплюснутым носом напоминал отчасти бульдога, но только не с глупыми, большими, кровавыми глазами, а с маленькими, серыми, ушедшими внутрь под брови и блистающими необыкновенно умным, проницающим человеческим блеском.
Михайло Борисович был на этот раз в несколько недовольном и как бы неловком положении, а толстый генерал почти что в озлобленном.
Генерал очень хорошо знал, что в прежнее, более суровое время
Михайло Борисович не стал бы ему очень противодействовать и даже привел бы, вероятно, статью закона, подтверждающую желание генерала, а теперь…
— Проси! — сказал
Михайло Борисович с явным удовольствием на лице.
Возвратясь оттуда,
Михайло Борисович уселся на прежнее свое место и, кажется, был очень доволен, что остался между своими.
— Вы, может быть, знаете, — отнесся уже прямо к нему
Михайло Борисович, — что одно известное лицо желает продать свой дом в казну.
— А этот господин, — продолжал
Михайло Борисович, мотнув головой на дверь и явно разумея под именем господина ушедшего генерала, — желает получить известное место, и между ними произошло, вероятно, такого рода facio ut facias [я делаю, чтобы ты делал (лат.).]: «вы-де схлопочите мне место, а я у вас куплю за это дом в мое ведомство»… А? — заключил Михайло Борисович, устремляя на барона смеющийся взгляд, а тот при этом сейчас же потупился, как будто бы ему даже совестно было слушать подобные вещи.
— Ну, и черт их там дери! — снова продолжал
Михайло Борисович, нахмуривая свои брови.
Михайло Борисович на довольно продолжительное время пожал своими плечами.
— Нынешней весной, если только
Михайло Борисович не увезет меня за границу, непременно приеду к вам в Москву, непременно!.. — заключила она и, желая даже как бы физически поласкать племянника, свою маленькую и сморщенную ручку положила на его жилистую и покрытую волосами ручищу.
— Пойдемте, однако, обедать! — воскликнул
Михайло Борисович.
— Не знаю-с, насколько он умен! — резко отвечал
Михайло Борисович, выпивая при этом свою обычную рюмку портвейну; в сущности он очень хорошо знал, что генерал был умен, но только тот всегда подавлял его своей аляповатой и действительно уж ни перед чем не останавливающейся натурой, а потому Михайло Борисович издавна его ненавидел.
Михайло Борисович усмехнулся.
Михайло Борисович тоже на этот раз как-то более обыкновенного расчувствовался.
Барон и
Михайло Борисович вопросительно взглянули на него.
— Да это так обыкновенно и бывает!.. — возразил
Михайло Борисович.
Михайло Борисович, в свою очередь, сильно рассердился на племянника.
— Да, ты это так сказал! — произнес насмешливо
Михайло Борисович.
— Ну, как знаешь! — произнес
Михайло Борисович.
— Я пойду, однако, прощусь с князем, — проговорил было барон, закуривая очень хорошую сигару, которую предложил ему
Михайло Борисович.
— Просто дурак! — решил
Михайло Борисович. — Хорошую жизнь ведет: не служит, ни делами своими не занимается, а ездит только из Москвы в Петербург и из Петербурга в Москву.
— Дурак! — сказал еще раз
Михайло Борисович; он никогда еще так резко не отзывался о племяннике: тот очень рассердил его последним замечанием своим.
В самый день переезда Григоровых на дачу их постигнул траур; получена была телеграмма, что скоропостижно скончался
Михайло Борисович Бахтулов.
Все эти розыски, впрочем, не привели его ни к каким желанным результатам, и барон начал уже вспоминать о хорошенькой привязанности Михайла Борисовича, с которой Мингер последние годы весьма приятно проводил время, потому что
Михайло Борисович платил только деньги этой привязанности, но любила она, собственно, барона.
Цитаты из русской классики со словом «Михайло»
Предложения со словом «михайло»
- Отужинав, начали располагаться. Стол сдвинули к одной стене, лавки к другой, Михайло принёс сена, побросал охапки на дощатый пол. Ратники улеглись.
- – Михайло был согласен, что холодно, а потому просился на руки.
- – Сготовить быстро. Путники устали. Михайло, во всём помогай матери. Пошли!
- (все предложения)
Дополнительно