Неточные совпадения
Пока происходил этот
разговор, Марья Васильевна, видя, что барон,
начав говорить
с Михайлом Борисовичем, как бы случайно встал перед ним на ноги, воспользовалась этим и села рядом
с племянником.
Князь сидел на креслах, закинув голову назад. Лицо его имело какое-то мечтательное выражение; лицо же княгини, напротив, и на этот раз опять осенилось облаком тайного неудовольствия. Муж и жена, оставшись
с глазу на глаз, чувствовали необходимость
начать между собой какой-нибудь
разговор, но о чем именно — не знали. Князь, впрочем, заговорил первый.
— А черт его знает, у кого он был! — сказал
с сердцем князь, и вообще, как видно было, весь этот
разговор начинал ему становиться скучным и неприятным.
— Но дело не в том-с. Перехожу теперь к главному, — продолжала Елена, — мы обыкновенно наши письма, наши
разговоры чаще всего
начинаем с того, что нас радует или сердит, — словом,
с того, что в нас в известный момент сильней другого живет, — согласны вы
с этим?
Она все обдумывала, как бы ей поскорее
начать с Елпидифором Мартынычем тот
разговор, который ей хотелось, и никак не могла придумать; но Елпидифор Мартыныч сам помог ей в этом случае: он, как врач, может быть, и непрозорлив был, но как человек — далеко видел!
День был превосходнейший. Барон решительно наслаждался и природой, и самим собой, и быстрой ездой в прекрасном экипаже; но князь, напротив, вследствие утреннего
разговора с женой, был в каком-то раздраженно-насмешливом расположении духа. Когда они, наконец, приехали в Москву, в Кремль, то барон всеми редкостями кремлевскими
начал восхищаться довольно странно.
По странному стечению обстоятельств, барон в эти минуты думал почти то же самое, что и княгиня: в
начале своего прибытия в Москву барон, кажется, вовсе не шутя рассчитывал составить себе партию
с какой-нибудь купеческой дочкой, потому что, кроме как бы мимолетного вопроса князю о московском купечестве, он на другой день своего приезда ни
с того ни
с сего обратился
с разговором к работавшему в большом саду садовнику.
Жуквич, войдя к Елене, которая приняла его в большой гостиной, если не имел такого подобострастного вида, как перед князем, то все-таки довольно низко поклонился Елене и подал ей письмо Миклакова. Она, при виде его, несколько даже сконфузилась, потому что никак не ожидала в нем встретить столь изящного и красивого господина. Жуквич,
с своей стороны, тоже, кажется, был поражен совершенно как бы южною красотой Елены. Не зная,
с чего бы
начать разговор с ним, она проговорила ему...
При окончательном прощании Жуквич снова протянул ей руку. Она тоже подала ему свою, и он вдруг поцеловал ее руку, так что Елену немного даже это смутило. Когда гость, наконец, совсем уехал, она отправилась в кабинет к князю, которого застала одного и читающим внимательно какую-то книгу. Елпидифор Мартыныч, не осмеливавшийся более
начинать разговора с князем об Елизавете Петровне, только что перед тем оставил его.
— Что это он так весел сегодня? — спросила Анна Юрьевна Елену, показывая на князя и не находя ничего другого,
с чего бы
начать разговор.
У Елены в продолжение этого
разговора все больше и больше
начинало появляться в лице грустно-насмешливое выражение. Участие князя к жене и на этот раз болезненно кольнуло ее в сердце: как она ни старалась это скрыть, но не могла совладать
с собой и проговорила...
Елена видела, что полученная телеграмма очень успокоила князя, а потому, полагая, что он должен был почувствовать некоторую благодарность к Жуквичу хоть и за маленькую, но все-таки услугу со стороны того, сочла настоящую минуту весьма удобною
начать разговор с князем об интересующем ее предмете.
Неточные совпадения
Разговоры с мужиками в дальней деревне показывали, что они
начинали привыкать к своим отношениям.
Княгиня
начала говорить ему, но он не слушал ее. Хотя
разговор с княгиней и расстраивал его, он сделался мрачен не от этого
разговора, но от того, что он видел у самовара.
Она, счастливая, довольная после
разговора с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело
с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и
начал выкрикивать неприличные слова.
Левин хотел сказать брату о своем намерении жениться и спросить его совета, он даже твердо решился на это; но когда он увидел брата, послушал его
разговора с профессором, когда услыхал потом этот невольно покровительственный тон,
с которым брат расспрашивал его о хозяйственных делах (материнское имение их было неделеное, и Левин заведывал обеими частями), Левин почувствовал, что не может почему-то
начать говорить
с братом о своем решении жениться.
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… —
начала она что-то, как в комнату вошел лакей
с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись,
с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый
разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.