Г-жа Петицкая после этого сейчас же побежала домой и написала Миклакову записку на французском языке, в которой приглашала его прийти к ней, поясняя, что у нее будет „une personne, qui desire lui dire quelques paroles consolatrices“ [«одна особа, которая желает ему сказать несколько
слов утешения» (франц.).], и что настанет даже время, „il sera completement heureux“ [«он будет вполне счастлив» (франц.).].
Неточные совпадения
Миклаков еще некоторое время постоял перед ней, как бы ожидая услышать от княгини хоть одно
слово в
утешение, но она молчала, и Миклаков, раскланявшись, ушел. Княгине легче даже сделалось, когда она перестала его видеть… Она сейчас же ушла к себе в комнату и здесь, тщательно скрывая это от прислуги, начала потихоньку плакать…
Сын растерянно гладил руку матери и молчал, не находя
слов утешения, продолжая думать, что напрасно она говорит все это. А она действительно истерически посмеивалась, и шепот ее был так жутко сух, как будто кожа тела ее трещала и рвалась.
В свои приезды, при закладке церквей, освящении различных зданий [Об освящении еписк<опом> Мартимианом Крильонского маяка см. «Владивосток», 1883 г., № 28.] и обходе тюрем, они обращались к ссыльным со
словами утешения и надежды.
Неточные совпадения
— Я понимаю, друг мой, — сказала графиня Лидия Ивановна. — Я всё понимаю. Помощь и
утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы помочь вам, если могу. Если б я могла снять с вас все эти мелкие унижающие заботы… Я понимаю, что нужно женское
слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
Исповедь и причащение кончились. Катерина Ивановна снова подошла к постели мужа. Священник отступил и, уходя, обратился было сказать два
слова в напутствие и
утешение Катерине Ивановне.
— Так и умрешь, не выговорив это
слово, — продолжал он, вздохнув. — Одолеваю я вас болтовней моей? — спросил он, но ответа не стал ждать. — Стар, а в старости разговор — единственное нам
утешение, говоришь, как будто встряхиваешь в душе пыль пережитого. Да и редко удается искренно поболтать, невнимательные мы друг друга слушатели…
— Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал на Сухаревке. Учил: камень — дурак, дерево — дурак, и бог — дурак! Я тогда молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь — знаю: все это для
утешения! Все —
слова. Христос тоже — мертвое
слово. Правы отрицающие, а не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя человеческого. Остальное — дома, и веры, и всякая роскошь, и смирение — ложь!
Так он попеременно волновался и успокоивался, и, наконец, в этих примирительных и успокоительных
словах авось, может быть и как-нибудь Обломов нашел и на этот раз, как находил всегда, целый ковчег надежд и
утешений, как в ковчеге завета отцов наших, и в настоящую минуту он успел оградить себя ими от двух несчастий.