С волнением читаю думские отчеты, но из естественного чувства осторожности ничего не пишу о своих впечатлениях. Одно только по-прежнему удивляет меня: это моя слепота, с какою относился я ко всему, всему доверяя и ощущая только внешность предметов. Ну и гражданин же ты, Илья Петрович! В порядочном государстве тебя, такого, и
на порог не пустили бы, а тут ты ничего… честный человек, семейственная курица, которая к другим в гости ходит и во все горло кудахчет о разбитых яйцах.
Неточные совпадения
— Чту ты! да я его
на порог к себе
не пущу!
— Ну нет, это дудки! И
на порог к себе его
не пущу!
Не только хлеба — воды ему, постылому,
не вышлю! И люди меня за это
не осудят, и Бог
не накажет. На-тко! дом прожил, имение прожил — да разве я крепостная его, чтобы всю жизнь
на него одного припасать? Чай, у меня и другие дети есть!
Наркис. Я и то
не заикаюсь, я тебе явственно говорю. А то я тебя и
на порог к себе
не пущу. А завтрашнего числа, как буду хозяину отчет отдавать, все твои дела ему, как
на ладони.
Жена Долинского живет
на Арбате в собственном двухэтажном доме и держит в руках своего седого благодетеля. Викторинушку выдали замуж за вдового квартального. Она пожила год с мужем, овдовела и снова вышла за молодого врача больницы, учрежденной каким-то «человеколюбивым обществом», которое матроска без всякой задней мысли называет обыкновенно «самолюбивым обществом». Сама же матроска состоит у старшей дочери в ключницах; зять-лекарь
не пускает ее к себе
на порог.
— Судя по нравам Англии и даже Польши, — говорил Бенни, — я думал, что меня или вовсе
не захотят
на порог пустить, или же примут так, чтобы я чувствовал, что сделал мой товарищ, и я готов был
не обижаться, как бы жестко меня ни приняли; но, к удивлению моему, меня обласкали, и меня же самого просили забыть о случившейся вчера за столом истории. Они меня же сожалели, что я еду с таким человеком, который так странно себя держит. Эта доброта поразила меня и растрогала до слез.