Неточные совпадения
— Ее обвинили, — отвечал как-то необыкновенно солидно Марьеновский, — и речь генерал-прокурора была, по этому делу, блистательна. Он разбил ее на две части: в первой он доказывает, что m-me Лафарж могла сделать это преступление, — для того он привел почти всю ее биографию, из которой видно, что она была женщина нрава пылкого, порывистого, решительного; во второй части он
говорит, что она хотела сделать это преступление, — и это доказывает он ее нелюбовью к мужу, ссорами с ним, угрозами…
— Не то что в хороших, но он непременно будет
говорить сам об вас, потому что вы — лицо политическое; нельзя же ему не сообщить об нем
прокурору; кроме того, ему приятно будет огласить это доверие начальства, которое прислало к нему вас на выучку и на исправление.
— Погоди, постой, любезный, господин Вихров нас рассудит! — воскликнул он и обратился затем ко мне: — Брат мой изволит служить
прокурором; очень смело, энергически подает против губернатора протесты, — все это прекрасно; но надобно знать-с, что их министр не косо смотрит на протесты против губернатора, а, напротив того, считает тех
прокуроров за дельных, которые делают это; наше же начальство, напротив, прямо дает нам знать, что мы,
говорит, из-за вас переписываться ни с губернаторами, ни с другими министерствами не намерены.
— Торговаться-то с вами некому, потому что тут казна — лицо совершенно абстрактное, которое все считают себя вправе обирать, и никто не беспокоится заступиться за него! —
говорил прокурор, продолжая ходить по комнате.
Ничего подобного и в голову герою моему, конечно, не приходило, и его, напротив, в этом деле заняла совершенно другая сторона, о которой он, по приезде в город, и поехал сейчас же
поговорить с
прокурором.
— То, что тут все подламывается: и семейство и права все, —
говорил прокурор.
Говоря это,
прокурор побледнел даже и беспрестанно потрясал своей сухощавой головой.
— Не дастся!.. Хорошо, если успеет в этом! — сказал
прокурор. —
Говорят, хочет ехать в Петербург и хлопотать там.
— Покажите, покажите мне это кольцо! —
говорил начальник губернии почти озлобленным от удивления голосом. — Никакого разрыва нет на кольце, —
говорил он, передавая кольцо
прокурору, который, прищурившись и поднося к свечке, стал смотреть на кольцо.
— Это невозможно, невозможно-с, —
говорил прокурор; губы у него все еще оставались бледными от гнева.
Товарищ
прокурора говорил очень долго, с одной стороны стараясь вспомнить все те умные вещи, которые он придумал, с другой стороны, главное, ни на минуту не остановиться, а сделать так, чтобы речь его лилась, не умолкая, в продолжение часа с четвертью.
…Все более чернеет грозная туча обвинения, нависшая над головой Тани. С тем же жестоким спокойствием
прокурор говорит о позорном прошлом «Таньки-Белоручки», запятнавшей свои белые ручки в неповинной крови. Вспоминает о краже, добавляя, что, быть может, она была уже не первой…
Неточные совпадения
— Я
говорил вам, что не опоздаете, — сказал
прокурор в то время, как Левин посторонился, пропуская даму.
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица:
прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы
говорил: «Пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
— Поверите ли, ваше превосходительство, — продолжал Ноздрев, — как сказал он мне: «Продай мертвых душ», — я так и лопнул со смеха. Приезжаю сюда, мне
говорят, что накупил на три миллиона крестьян на вывод: каких на вывод! да он торговал у меня мертвых. Послушай, Чичиков, да ты скотина, ей-богу, скотина, вот и его превосходительство здесь, не правда ли,
прокурор?
Губернатор об нем изъяснился, что он благонамеренный человек;
прокурор — что он дельный человек; жандармский полковник
говорил, что он ученый человек; председатель палаты — что он знающий и почтенный человек; полицеймейстер — что он почтенный и любезный человек; жена полицеймейстера — что он любезнейший и обходительнейший человек.
Чичиков узнал Ноздрева, того самого, с которым он вместе обедал у
прокурора и который с ним в несколько минут сошелся на такую короткую ногу, что начал уже
говорить «ты», хотя, впрочем, он с своей стороны не подал к тому никакого повода.