Неточные совпадения
Макар Григорьев видал всех, бывавших у Павла студентов, и разговаривал с ними: больше всех ему понравился Замин, вероятно потому, что тот толковал с ним о мужичках, которых, как мы знаем, Замин сам до страсти любил, и при этом, разумеется, не преминул представить, как богоносцы,
идя с образами на
святой неделе, дикими голосами поют: «Христос воскресе!»
— Что их вознаграждать-то! — воскликнул Замин. — Будет уж им, помироедствовали. Мужики-то, вон, и в казну подати подай, и дороги почини, и в рекруты ступай. Что баря-то, али купцы и попы?..
Святые, что ли? Мужички то же говорят: «Страшный суд написан, а ни одного барина в рай не ведут, все простой народ
идет с бородами».
— Нет, умрет! — прикрикнул на нее с своей стороны Вихров. — А ты не смей так говорить! Ты оскорбляешь во мне самое
святое, самое скорбное чувство, —
пошла!
«Не заподозрите, бога ради, — писала она далее в своем письме, — чтобы любовь привела меня к одру вашего родственника; между нами существует одна только
святая и чистая дружба, — очень сожалею, что я не имею портрета, чтобы
послать его к вам, из которого вы увидали бы, как я безобразна и с каким ужасным носом, из чего вы можете убедиться, что все мужчины могут только ко мне пылать дружбою!»
— Служишь, а тут бряцанье кандалов, — рассказывал он, — шум, жар от котла. Тут «
слава святей единосущней», а рядом — «растакую твою…»
Неточные совпадения
Графиня Лидия Ивановна
пошла на половину Сережи и там, обливая слезами щеки испуганного мальчика, сказала ему, что отец его
святой и что мать его умерла.
«Боже вечный, расстоящияся собравый в соединение, — читал он кротким певучим голосом, — и союз любве положивый им неразрушимый; благословивый Исаака и Ревекку, наследники я твоего обетования показавый: Сам благослови и рабы Твоя сия, Константина, Екатерину, наставляя я на всякое дело благое. Яко милостивый и человеколюбец Бог еси, и Тебе
славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и
Святому Духу, ныне и присно и вовеки веков». — «А-аминь», опять разлился в воздухе невидимый хор.
Когда Левин разменял первую сторублевую бумажку на покупку ливрей лакею и швейцару, он невольно сообразил, что эти никому ненужные ливреи, но неизбежно необходимые, судя по тому, как удивились княгиня и Кити при намеке, что без ливреи можно обойтись, — что эти ливреи будут стоить двух летних работников, то есть около трехсот рабочих дней от
Святой до заговень, и каждый день тяжкой работы с раннего утра до позднего вечера, — и эта сторублевая бумажка еще
шла коло̀м.
Быть может, он для блага мира // Иль хоть для
славы был рожден; // Его умолкнувшая лира // Гремучий, непрерывный звон // В веках поднять могла. Поэта, // Быть может, на ступенях света // Ждала высокая ступень. // Его страдальческая тень, // Быть может, унесла с собою //
Святую тайну, и для нас // Погиб животворящий глас, // И за могильною чертою // К ней не домчится гимн времен, // Благословение племен.
Шла уже вторая неделя после
святой; стояли теплые, ясные, весенние дни; в арестантской палате отворили окна (решетчатые, под которыми ходил часовой).