Сусанна на первых порах была удивлена и смущена таким предложением: конечно, ей бесконечно хотелось увидать поскорее мать, но в то же
время ехать с Егором Егорычем, хоть и не молодым, но все-таки мужчиной, ей казалось несколько страшно.
— Обо всем этом, я полагаю, рановременно еще говорить, — вмешался в разговор Тулузов, — и я просил бы пока не решать ничего по этому предмету, потому что я в непродолжительном
времени поеду в Петербург и там посоветуюсь об этом.
— Позвольте, господа, этого нельзя, — заметил гегелианец, указывая на водку, — греки во
время еды ничего не пили.
Неточные совпадения
Сусанна в это
время одевалась в своей маленькой комнатке, досадуя на себя, что согласилась на поездку с Егором Егорычем в церковь, и думая, что это она — причина всех неприятностей, а с другой стороны, ей и хотелось
ехать, или, точнее сказать, видеть Егора Егорыча.
Сусанна тем
временем,
ехав с Егором Егорычем, несмотря на свою застенчивость, спросила его, неужели он, в самом деле, сегодня уезжает, в Петербург.
Положив в карман этот документ и
поехав домой, Сверстов с восторгом помышлял, как он через короткое
время докажет, что Тулузов не Тулузов, а некто другой, и как того посадят за это в тюрьму, где успеют уличить его, что он убийца бедного мальчика. Несмотря на свои седые волосы, доктор, видно, мало еще знал свою страну и существующие в ней порядки.
— Быть таким бессмысленно-добрым так же глупо, как и быть безумно-строгим! — продолжал петушиться Егор Егорыч. — Это их узкая французская гуманитэ, при которой выходит, что она изливается только на приближенных негодяев, а все честные люди чувствуют северитэ [Северитэ — франц. severite — строгость, суровость.]… Прощайте!..
Поедем! — затараторил Егор Егорыч, обращаясь в одно и то же
время к Углакову и к жене.
— Конечно,
поедет! — произнес было сначала Егор Егорыч, но, подумав немного, проговорил: — Хотя меня тут беспокоит… Она все это
время на вид такая слабая; а после сегодняшней процедуры, вероятно, будет еще слабее… Я боюсь за нее!
Из частного дома камер-юнкер все в том же своем красивом мундире
поехал к Екатерине Петровне. Он с умыслом хотел ей показаться в придворной форме, дабы еще более привязать ее сердце к себе, и придуманный им способ, кажется, ему до некоторой степени удался, потому что Екатерина Петровна, только что севшая в это
время за обед, увидав его, воскликнула...
— Господи, как же не принять! — сказал отец Василий, разводя руками. — Я последнее
время никогда даже не мечтал о таком счастии для себя и завтра
поеду ко владыке представиться ему и поблагодарить его. Мы точно что с ним товарищи по академии, но всегда как-то чуждались друг друга и расходились в наших взглядах…
— Мне нужно, чтоб я не встречал здесь этого человека и чтобы вы вели себя так, чтобы ни свет, ни прислуга не могли обвинить вас… чтобы вы не видали его. Кажется, это не много. И за это вы будете пользоваться правами честной жены, не исполняя ее обязанностей. Вот всё, что я имею сказать вам. Теперь мне
время ехать. Я не обедаю дома.
Весь вечер Ленский был рассеян, // То молчалив, то весел вновь; // Но тот, кто музою взлелеян, // Всегда таков: нахмуря бровь, // Садился он за клавикорды // И брал на них одни аккорды, // То, к Ольге взоры устремив, // Шептал: не правда ль? я счастлив. // Но поздно;
время ехать. Сжалось // В нем сердце, полное тоской; // Прощаясь с девой молодой, // Оно как будто разрывалось. // Она глядит ему в лицо. // «Что с вами?» — «Так». — И на крыльцо.
Несмотря на неудачу в тюрьме, Нехлюдов всё в том же бодром, возбужденно-деятельном настроении поехал в канцелярию губернатора узнать, не получена ли там бумага о помиловании Масловой. Бумаги не было, и потому Нехлюдов, вернувшись в гостиницу, поспешил тотчас же, не откладывая, написать об этом Селенину и адвокату. Окончив письма, он взглянул на часы; было уже
время ехать на обед к генералу.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Прошу посмотреть, какие пули отливает! и старика отца приплел! (Вслух.)И на долгое
время изволите
ехать?
Каким образом об этих сношениях было узнано — это известно одному богу; но кажется, что сам Наполеон разболтал о том князю Куракину во
время одного из своих petits levе́s. [Интимных утренних приемов (франц.).] И вот в одно прекрасное утро Глупов был изумлен, узнав, что им управляет не градоначальник, а изменник, и что из губернии
едет особенная комиссия ревизовать его измену.
— Да, кстати, — сказал он в то
время, как она была уже в дверях, — завтра мы
едем решительно? Не правда ли?
Был уже шестой час и потому, чтобы поспеть во-время и вместе с тем не
ехать на своих лошадях, которых все знали, Вронский сел в извозчичью карету Яшвина и велел
ехать как можно скорее. Извозчичья старая четвероместная карета была просторна. Он сел в угол, вытянул ноги на переднее место и задумался.
Переодевшись без торопливости (он никогда не торопился и не терял самообладания), Вронский велел
ехать к баракам. От бараков ему уже были видны море экипажей, пешеходов, солдат, окружавших гипподром, и кипящие народом беседки. Шли, вероятно, вторые скачки, потому что в то
время, как он входил в барак, он слышал звонок. Подходя к конюшне, он встретился с белоногим рыжим Гладиатором Махотина, которого в оранжевой с синим попоне с кажущимися огромными, отороченными синим ушами вели на гипподром.