— Из-за тебя! Каждый раз, как ты у меня погостишь, несколько этаких каналий толстосумов являются ко мне для изъявления почтения и уважения. Хоть и либеральничают на словах, а хамы в душе, трепещут и благоговеют перед
государственными сановниками!
Тюменев был человек, по наружности, по крайней мере, чрезвычайно сухой и черствый — «прямолинейный», как называл его обыкновенно Бегушев, — и единственным нежным чувством сего
государственного сановника до последнего времени можно было считать его дружбу к Бегушеву, который мог ему говорить всякие оскорбления и причинять беспокойства; видаться и беседовать с Бегушевым было наслаждением для Тюменева, и он, несмотря на свое большое самолюбие, прямо высказывал, что считает его решительно умнее себя.
Она была уже несколько лет правительницею государства; важнейшие
государственные сановники — Голицын, Шакловитый, сам патриарх (до последнего времени) — были к ней в отношениях весьма дружественных; стрельцы были ей преданны, как всегда; в руках ее были награды, почести, деньги и вместе с тем пытки и казни.
Рассказывали, будто он на серьезный вопрос одного
государственного сановника отвечал текстом из священного писания и цитатами из какой-то старинной рукописи, которая тогда исключительно его занимала; будто он не узнавал своей жены и говорил с нею иногда, как с посторонней женщиной, а чужих жен принимал за свою Дарью Алексевну.
Неточные совпадения
Беру тебя еще раз на личную свою ответственность, — так и сказали, — помни, дескать, ступай!» Облобызал я прах ног его, мысленно, ибо взаправду не дозволили бы, бывши
сановником и человеком новых
государственных и образованных мыслей; воротился домой, и как объявил, что на службу опять зачислен и жалование получаю, господи, что тогда было…
«И это, — думал он про себя, — разговаривают
сановники,
государственные люди, тогда как по службе его в Гатчинском полку ему были еще памятны вельможи екатерининского и павловского времени: те, бывало, что ни слово скажут, то во всем виден ум, солидность и твердость характера; а это что такое?..»
Да ведь эти дети будут своим детям, а те своим внукам рассказывать, как священнейший анекдот, что
сановник,
государственный муж (а я всем этим к тому времени буду) удостоил их… и т. д. и т. д.
В эти минуты он даже впадал в какое-то уныние, особенно когда разыгрывался его геморрой, называл свою жизнь une existence manquée, [Неудавшейся жизнью (франц.).] переставал верить, разумеется про себя, даже в свои парламентские способности, называл себя парлером, [Парлер (франц. parleur) — болтун.] фразером, и хотя все это, конечно, приносило ему много чести, но отнюдь не мешало через полчаса опять подымать свою голову и тем упорнее, тем заносчивее ободряться и уверять себя, что он еще успеет проявиться и будет не только
сановником, но даже
государственным мужем, которого долго будет помнить Россия.
— Клевета, недостойная простого мужа, не только
сановника государственного! Уберегите ее для бывшего книгопечатника Бартоломея. Один глупец поверит ей.