Неточные совпадения
Из предыдущей главы читатель имел полное право заключить, что в описанной мною семье царствовала тишь, да гладь, да божья благодать, и все были по возможности счастливы. Так оно казалось и так бы на самом
деле существовало, если б не было замешано
тут молоденького существа, моей будущей героини, Настеньки. Та же исправница, которая так невыгодно толковала отношения Петра Михайлыча к Палагее Евграфовне, говорила про нее.
Все
тут дело заключалось в том, что им действительно ужасно нравились в Петербурге модные магазины, торцовая мостовая, прекрасные тротуары и газовое освещение, чего, как известно, нет в Москве; но, кроме того, живя в ней две зимы, генеральша с известною целью давала несколько балов, ездила почти каждый раз с дочерью в Собрание, причем рядила ее до невозможности; но ни туалет, ни таланты мамзель Полины не произвели ожидаемого впечатления: к ней даже никто не присватался.
Как нарочно все случилось: этот благодетель мой, здоровый как бык, вдруг ни с того ни с сего помирает, и пока еще он был жив, хоть скудно, но все-таки совесть заставляла его оплачивать мой стол и квартиру, а
тут и того не стало: за какой-нибудь полтинник должен был я бегать на уроки с одного конца Москвы на другой, и то слава богу, когда еще было под руками; но проходили месяцы, когда сидел я без обеда, в холодной комнате, брался переписывать по гривеннику с листа, чтоб иметь возможность купить две — три булки в
день.
— Нет, Калинович, не говорите
тут о кокетстве! Вы вспомните, как вас полюбили? В первый же
день, как вас увидели; а через неделю вы уж знали об этом… Это скорей сумасшествие, но никак не кокетство.
— Один… ну, два, никак уж не больше, — отвечал он сам себе, — и это еще в плодотворный год, а будут года хуже, и я хоть не поэт и не литератор, а очень хорошо понимаю, что изящною словесностью нельзя постоянно и одинаково заниматься:
тут человек кладет весь самого себя и по преимуществу сердце, а потому это
дело очень капризное: надобно ждать известного настроения души, вдохновенья, наконец, призванья!..
— В законе указано, что следует за лживые по службе донесения, — отвечал ему определительно Забоков. —
Дела моего, — продолжал он, — я не оставлю; высочайшего правосудия буду ходатайствовать, потому что само министерство наделало
тут ошибок в своих распоряжениях.
Условливается это, конечно, отчасти старым знакомством, родственными отношениями, участием моим во всех ихних
делах, наконец, установившеюся дружбой в такой мере, что ни один человек не приглянулся Полине без того, что б я не знал этого, и уж, конечно, она никогда не сделает такой партии, которую бы я не опробовал; скажу даже больше: если б она, в отношении какого-нибудь человека, была ни то ни се, то и
тут в моей власти подлить масла на огонь — так?
— Хорошо-то хорошо, — произнес князь в раздумье, — но
дело в том, — продолжал он, чмокнув, — что
тут я рискнул таким источником, из которого мог бы черпать всю жизнь: а
тут мирись на пятидесяти тысчонках! Как быть! Не могу; такой уж характер: что заберется в голову, клином не вышибешь.
— Боже ты мой, царь милостивый! Верх ребячества невообразимого! — воскликнул он. — Ну, не видайтесь, пожалуй! Действительно, что
тут накупаться на эти бабьи аханья и стоны; оставайтесь у меня, ночуйте, а завтра напишите записку: так и так, мой друг, я жив и здоров, но уезжаю по очень экстренному
делу, которое устроит наше благополучие. А потом, когда женитесь, пошлите деньги — и
делу конец: ларчик, кажется, просто открывался! Я, признаюсь, Яков Васильич, гораздо больше думал о вашем уме и характере…
Надобно решительно иметь детское простодушие одного моего знакомого прапорщика, который даже в пище вкусу не знает; надобно именно владеть его головой, чтоб поверить баронессе, когда она мило уверяет вас, что дает этот бал для удовольствия общества, а не для того, чтоб позатянуть поступившее на нее маленькое взыскание, тысяч в тридцать серебром, о чем она и будет
тут же, под волшебные звуки оркестра Лядова, говорить с особами, от которых зависит
дело.
Но еще больше жаль мне тебя, честный муж, потомок благородного рода: как одиноко стоишь ты с отуманенной от
дел головой, зная, что
тут же десятки людей точат на тебя крамолы за воздвигнутые тобой гонения на разные спокойно существовавшие пакости…
— Не в наплыве
тут дело — натуришка гадкая!
Надобно было иметь нечеловеческое терпенье, чтоб снести подобный щелчок. Первое намерение героя моего было пригласить
тут же кого-нибудь из молодых людей в секунданты и послать своему врагу вызов; но
дело в том, что, не будучи вовсе трусом, он в то же время дуэли считал решительно за сумасшествие. Кроме того, что бы ни говорили, а направленное на вас дуло пистолета не безделица — и все это из-за того, что не питает уважение к вашей особе какой-то господин…
Теперь вот рекрутское присутствие открыло уже свои действия, и не угодно ли будет полюбопытствовать: целые вороха вот
тут, на столе, вы увидите просьб от казенных мужиков на разного рода злоупотребления ихнего начальства, и в то же время ничего невозможно сделать, а самому себе повредить можно; теперь вот с неделю, как приехал флигель-адъютант, непосредственный всего этого наблюдатель, и, как я уже слышал, третий
день совершенно поселился в доме господина управляющего и изволит там с его супругой, что ли, заниматься музыкой.
Льстя больше всех старику в глаза, он в то же время говорил, что со стороны вице-губернатора была
тут одна только настойчивость — бычок нашел; но ничего нет ни умышленного, ни злонамеренного, и, желая, вероятно, как-нибудь уладить это
дело, затеял, наконец, зов у дочери.
— Не о смете, любезный,
тут разговор: я вон ее не видал, да и глядеть не стану… Тьфу мне на нее! — Вот она мне что значит. Не сегодня тоже занимаемся этими
делами; коли я обсчитан, так и ваш брат обсчитан. Это что говорить! Не о том теперь речь; а что сами мы, подрядчики, глупы стали, — вон оно что!
— В порядке, — повторил подрядчик, — и хоть бы нам теперича портить
дела друг дружке не приходится. Коли он мне теперича эту оказию в настоящем виде сдаст, так я ему в двадцати местах дам хлеба нажить, а
дело то, что баря в наше званье полезли. Князь
тут нюхтит, коли слышал?
Я, может быть, по десяти копеек на
день стану человека разделывать, а другому и за три четвертака не найти, — так
тут много надо денег накинуть!
— Не лицам!.. На службе
делу хочет выехать! Нельзя, сударь, у нас так служить! — воскликнул он и, встав с своего места, начал, злобно усмехаясь, ходить по комнате. Выражение лица его было таково, что из сидевших
тут лиц никто не решался с ним заговорить.