Но с Настенькой была только сильная истерика. Калинович стоял бледный и ничего не говорил.
Капитан смотрел на все исподлобья. Одна Палагея Евграфовна не потеряла присутствия духа; она перевела Настеньку в спальню, уложила ее в постель, дала ей гофманских капель и пошла успокоить Петра Михайлыча.
— Схожу-с! — повторил капитан и, не желая возвращаться к брату, чтоб не встретиться там впредь до объяснения с своим врагом, остался у Лебедева вечер. Тот было показывал ему свое любимое ружье, заставляя его заглядывать в дуло и говоря: «Посмотрите, как оно, шельма, расстрелялось!» И
капитан смотрел, ничего, однако, не видя и не понимая.
Неточные совпадения
— Куда это путь изволите направлять: верно, на птиц своих
посмотреть? — говорил Петр Михайлыч, когда
капитан, выкурив трубку, брался за фуражку.
В два часа
капитан состоял налицо и сидел, как водится, молча в гостиной; Настенька перелистывала «Отечественные записки»; Петр Михайлыч ходил взад и вперед по зале,
посматривая с удовольствием на парадно убранный стол и взглядывая по временам в окно.
Настенька, по невольному любопытству, взглянула в окно;
капитан тоже привстал и
посмотрел. Терка, желая на остатках потешить своего начальника, нахлестал лошадь, которая, не привыкнув бегать рысью, заскакала уродливым галопом; дрожки забренчали, засвистели, и все это так расходилось, что возница едва справил и попал в ворота. Калинович, все еще под влиянием неприятного впечатления, которое вынес из дома генеральши, принявшей его, как видели, свысока, вошел нахмуренный.
Настенька
посмотрела на молодого человека довольно пристально;
капитан тоже взглянул на него.
Но Настенька не пошла и самому
капитану сказала, чтоб он оставил ее в покое. Тот
посмотрел на нее с грустною улыбкою и ушел.
Петр Михайлыч только разводил руками. Настенька задумалась.
Капитан не так мрачно
смотрел на Калиновича. Вообще он возбудил своим рассказом к себе живое участие.
Напрасно в продолжение получаса молодые люди молчали, напрасно заговаривали о предметах, совершенно чуждых для
капитана: он не трогался с места и продолжал
смотреть в книгу.
Капитан, оставшись один, сидел некоторое время на прежнем месте, потом вдруг встал и на цыпочках, точно подкрадываясь к чуткой дичи, подошел к дверям племянницыной комнаты и приложил глаз к замочной скважине. Он увидел, что Калинович сидел около маленького столика, потупя голову, и курил; Настенька помещалась напротив него и пристально
смотрела ему в лицо.
Дошед до квартиры Калиновича,
капитан остановился,
посмотрел несколько времени на окно и пошел назад.
Капитан бессмысленно, но пристально
посмотрел ему в лицо.
Последние тяжелые сборы протянулись, как водится, далеко за полдень: пока еще был привезен тарантас, потом приведены лошади, и, наконец, сам Афонька Беспалый, в дубленом полушубке, перепачканном в овсяной пыли и дегтю, неторопливо заложил их и, облокотившись на запряг, стал флегматически
смотреть, как Терка, под надзором
капитана, стал вытаскивать и укладывать вещи. Петр Михайлыч, воспользовавшись этим временем, позвал таинственным кивком головы Калиновича в кабинет.
Дальше они опять замолчали, решительно не находя, что им говорить, и только
смотрели друг другу в глаза.
Капитан между тем начал аккуратно разливать чай, а Михеич вытянул поднос для принятия чашек.
В комнате водворилось неловкое, тягостное молчание. Жена
капитана смотрела на него испуганным взглядом. Дочери сидели, потупясь и ожидая грозы. Капитан тоже встал, хлопнул дверью, и через минуту со двора донесся его звонкий голос: он неистово ругал первого попавшего на глаза работника.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь,
капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь!
Посмотрим, кто кого!
— Жалкие люди! — сказал я штабс-капитану, указывая на наших грязных хозяев, которые молча на нас
смотрели в каком-то остолбенении.
— Пожалуй! — сказал
капитан,
посмотрев выразительно на Грушницкого, который кивнул головой в знак согласия.
Напрасно
капитан делал ему разные знаки, — Грушницкий не хотел и
смотреть.
— Плохо! — говорил штабс-капитан, —
посмотрите, кругом ничего не видно, только туман да снег; того и гляди, что свалимся в пропасть или засядем в трущобу, а там пониже, чай, Байдара так разыгралась, что и не переедешь. Уж эта мне Азия! что люди, что речки — никак нельзя положиться!