Неточные совпадения
В то мое время
почти в каждом городке, в каждом околотке рассказывались маленькие
истории вроде того, что какая-нибудь Анночка Савинова влюбилась без ума — о ужас! — в Ананьина, женатого человека, так что мать принуждена была возить ее в Москву, на воды, чтоб вылечить от этой безрассудной страсти; а Катенька Макарова так неравнодушна к карабинерному поручику, что даже на бале не в состоянии была этого скрыть и целый вечер не спускала с него глаз.
Комплект их был, однако, неполный: знакомый нам учитель
истории, Экзархатов; учитель математики, Лебедев, мужчина вершков одиннадцати ростом, всегда
почти нечесаный, редко бритый и говоривший всегда сильно густым басом.
С мужем он больше спорил и все
почти об одном и том же предмете: тому очень нравилась, как и капитану, «
История 12-го года» Данилевского, а Калинович говорил, что это даже и не
история; и к этим-то простым людям герой мой решился теперь съездить, чтобы хоть там пощекотать свое литературное самолюбие.
Знать ложен толк в вас о почтмистрже польском: // Кривнуть душой нас бог оборони! // Ввек не споткнутся в месте скользком // Ни гонор мой, ни лошади мои! // Нет! польских
почт историю прочтите // И с норовом почтмистржа в Посполитей // Не сыщите, ручаюсь вам! // Присяга в нас непобедима, // И Нарушевич скажет сам, // Что наша честь ненарушима!
Неточные совпадения
Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы знаем
почти все сокровенные мысли друг друга; одно слово — для нас целая
история; видим зерно каждого нашего чувства сквозь тройную оболочку.
Ведь это
история, понимаете ли:
история, сконапель истоар, [Сконапель истоар (от фр. се qu’on appele histoire) — что называется,
история.] — говорила гостья с выражением
почти отчаяния и совершенно умоляющим голосом.
— Это все вздор и клевета! — вспыхнул Лебезятников, который постоянно трусил напоминания об этой
истории, — и совсем это не так было! Это было другое… Вы не так слышали; сплетня! Я просто тогда защищался. Она сама первая бросилась на меня с когтями… Она мне весь бакенбард выщипала… Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою личность. К тому же я никому не позволю с собой насилия… По принципу. Потому это уж
почти деспотизм. Что ж мне было: так и стоять перед ней? Я ее только отпихнул.
Там, слышно, бывший студент на большой дороге
почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов последнего займа с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной
истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной…
Но он
почти каждый день посещал Прозорова, когда старик чувствовал себя бодрее, работал с ним, а после этого оставался пить чай или обедать. За столом Прозоров немножко нудно, а все же интересно рассказывал о жизни интеллигентов 70–80-х годов, он знавал
почти всех крупных людей того времени и говорил о них, грустно покачивая головою, как о людях, которые мужественно принесли себя в жертву Ваалу
истории.