Неточные совпадения
Все эти рассказы еще более возвышали в глазах Палагеи Евграфовны нового смотрителя, который, в свою очередь, после его не совсем удачных визитов
по чиновникам, решился, кажется, лучше присмотреться к самому
городу и познакомиться с его окрестностями.
Вышед на улицу, Флегонт Михайлыч приостановился, подумал немного
и потом не пошел
по обыкновению домой, а поворотил в совершенно другую сторону. Ночь была осенняя, темная, хоть глаз, как говорится, выколи; порывистый ветер опахивал холодными волнами
и воймя завывал где-то в соседней трубе. В целом
городе хотя бы в одном доме промелькнул огонек:
все уже мирно спали,
и только в гостином дворе протявкивали изредка собаки.
Уездные барыни, из которых некоторые весьма секретно
и благоразумно вели куры с своими лакеями, а другие с дьячками
и семинаристами, — барыни эти, будто бы нравственно оскорбленные, защекотали как сороки,
и между
всеми ними, конечно, выдавалась исправница, которая с каким-то остервенением начала ездить
по всему городу и рассказывать, что Медиокритский имел право это сделать, потому что пользовался большим вниманием этой госпожи Годневой,
и что потом она сама своими глазами видела, как эта безнравственная девчонка сидела, обнявшись с молодым смотрителем, у окна.
— А если это отца успокоит? Он скрывает, но его ужасно мучат наши отношения. Когда ты уезжал к князю, он
по целым часам сидел, задумавшись
и ни слова не говоря… когда это с ним бывало?.. Наконец, пощади
и меня, Жак!.. Теперь
весь город называет меня развратной девчонкой, а тогда я буду
по крайней мере невестой твоей. Худа ли, хороша ли, но замуж за тебя выхожу.
Спеша поскорее уйти от подобной сцены, Калинович попал на Сенную,
и здесь подмокшая
и сгнившая в возах живность так его ошибла
по носу, что он почти опрометью перебежал на другую сторону, где хоть
и не совсем приятно благоухало перележавшею зеленью, но все-таки это не был запах разлагающегося мяса. Из
всех этих подробностей Калинович понял, что он находится в самой демократической части
города.
Подобной болтовней она довела себя до того, что,
по секретному приказанию начальника губернии, была выслана полицеймейстером из
города, тем более что губернатор, видимо, еще не хотел оглашать своих неудовольствий с вице-губернатором
и все еще говорил, что он именно такого помощника себе желал, чтоб тот помотал ему открывать злоупотребления, которые от него, как от человека, были скрыты.
Переехав в
город, он заложил
все свое серебро
и вообще
по наружности был какой-то растерянный, так что куда девался его прекрасный дар слова
и тонкая находчивость в обращении.
Все эти штуки могли еще быть названы хоть сколько-нибудь извинительными шалостями; но было больше того: обязанный, например, приказанием матери обедать у дяди каждый день, Козленев ездил потом
по всему городу и рассказывал, что тетка его, губернаторша, каждое после-обеда затевает с ним шутки вроде жены Пентефрия […жены Пентефрия.
Но в то время как служебная деятельность была разлита таким образом
по всем судебным
и административным артериям, в обществе распространилась довольно странная молва: Сашка Козленев, как известный театрал, знавший
все закулисные тайны, первый начал ездить
по городу и болтать, что новый губернатор — этот идеал чиновничьего поведения — тотчас после отъезда жены приблизил к себе актрису Минаеву
и проводит с ней
все вечера.
Неточные совпадения
Городничий. Не верьте, не верьте! Это такие лгуны… им вот эдакой ребенок не поверит. Они уж
и по всему городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг,
по моей петербургской физиономии
и по костюму,
весь город принял меня за генерал-губернатора.
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены
и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не
по себе, так как о новом градоначальнике
все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись
по городу, словно отравленные мухи,
и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Вспомнили только что выехавшего из
города старого градоначальника
и находили, что хотя он тоже был красавчик
и умница, но что, за
всем тем, новому правителю уже
по тому одному должно быть отдано преимущество, что он новый.
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный
и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен
и настойчив до крайности: скинул замасленный халат
и стал ходить
по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели
по сторонам не зевали, а смотрели в оба,
и к довершению
всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б, в минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»