Неточные совпадения
Так время шло. Настеньке было
уж за двадцать; женихов у ней не было, кроме одного, впрочем, случая. Отвратительный Медиокритский, после бала у генеральши, вдруг начал каждое воскресенье являться по вечерам с гитарой к Петру Михайлычу и, посидев немного, всякий
раз просил позволения что-нибудь спеть и сыграть. Старик по своей снисходительности принимал его и слушал. Медиокритский всегда почти начинал, устремив на Настеньку нежный взор...
— Непременно, мы вас будем ждать, — повторила Настенька еще
раз, когда Калинович был
уже в передней.
Несмотря на седьмой час утра, он успел
уже в третий
раз покупаться…
— Ах, боже мой! Боже мой! — говорил Петр Михайлыч. — Какой вы молодой народ вспыльчивый! Не разобрав дела, бабы слушать — нехорошо… нехорошо… — повторил он с досадою и ушел домой, где целый вечер сочинял к директору письмо, в котором, как прежний начальник, испрашивал милосердия Экзархатову и клялся, что тот
уж никогда не сделает в другой
раз подобного проступка.
С некоторого времени всякий
раз, когда Петр Михайлыч сбирался послать к Калиновичу, оказывалось, что Настенька
уж посылала.
— Стало быть, вы только не торопитесь печатать, — подхватил князь, — и это прекрасно: чем строже к самому себе, тем лучше. В литературе, как и в жизни, нужно помнить одно правило, что человек будет тысячу
раз раскаиваться в том, что говорил много, но никогда, что мало. Прекрасно, прекрасно! — повторял он и потом, помолчав, продолжал: — Но
уж теперь, когда вы выступили так блистательно на это поприще, у вас, вероятно, много и написано и предположено.
— Нет еще, нет; но он будет, непременно будет! — повторил князь несколько
раз,
уж прямо обратившись к Настеньке.
В течение месяца Калинович сделался почти домашним человеком у генеральши. Полина по крайней мере
раза два — три в неделю находила какой-нибудь предлог позвать его или обедать, или на вечер — и он ходил. Настенька
уже более не противодействовала и даже смеялась над ухаживаньем Полины.
Калинович еще
раз поклонился, отошел и пригласил Полину. Та пожала ему с чувством руку. Визави их был m-r ле Гран, который танцевал с хорошенькой стряпчихой. Несмотря на счастливое ее положение, она заинтересовала француза донельзя: он с самого утра за ней ухаживал и беспрестанно смешил ее, хоть та ни слова не говорила по-французски, а он очень плохо говорил по-русски, и как
уж они понимали друг друга — неизвестно.
Молча прошел потом чайный завтрак, с окончанием которого Калинович церемонно раскланялся с дамами, присовокупив, что он
уже прощается. Княгиня ласково и несколько
раз кивнула ему головой, а княжна только слегка наклонила свою прекрасную головку и тотчас же отвернулась в другую сторону. На лице ее нельзя было прочитать в эти минуты никакого выражения.
Он не мечтал
уже на этот
раз о благоухающей княжне и не восхищался окружавшей его природой, в которой тоже, как бы под лад ему, заварилась кутерьма; надвинули со всех сторон облака, и потемнело, как в сумерки.
Капитан действительно замышлял не совсем для него приятное: выйдя от брата, он прошел к Лебедеву, который жил в Солдатской слободке, где никто
уж из господ не жил, и происходило это, конечно, не от скупости, а вследствие одного несчастного случая, который постиг математика на самых первых порах приезда его на службу: целомудренно воздерживаясь от всякого рода страстей, он попробовал
раз у исправника поиграть в карты, выиграл немного — понравилось… и с этой минуты карты сделались для него какой-то ненасытимой страстью: он всюду начал шататься, где только затевались карточные вечеринки; схватывался с мещанами и даже с лакеями в горку — и не корысть его снедала в этом случае, но ощущения игрока были приятны для его мужественного сердца.
Он чувствовал, что если Настенька хоть
раз перед ним расплачется и разгрустится, то вся решительность его пропадет; но она не плакала: с инстинктом любви, понимая, как тяжело было милому человеку расстаться с ней, она не хотела его мучить еще более и старалась быть спокойною; но только заняться
уж ничем не могла и по целым часам сидела, сложив руки и уставя глаза на один предмет.
— Даже великолепное звание полководца не дает ему на то права, — возразил Белавин. — Величие в Отелло могло являться в известные минуты, вследствие известных нравственных настроений, и он
уж никак не принадлежал к тем господам, которые, один
раз навсегда создав себе великолепную позу, ходят в ней: с ней обедают, с ней гуляют, с ней, я думаю, и спят.
— Откровенно вам говорю, что я боюсь войти с вами в интимные отношения, чтоб, ей-богу, не стать в щекотливое положение, в которое
уж был
раз поставлен, когда вы, с вашей школьной нравственной высоты, изволили меня протретировать.
Про героя моего я по крайней мере могу сказать, что он искренно и глубоко страдал: как бы совершив преступление, шел он от князя по Невскому проспекту, где тут же встречалось ему столько спокойных и веселых господ, из которых
уж, конечно, многие имели на своей совести в тысячу
раз грязнейшие пятна. Дома Калинович застал Белавина, который сидел с Настенькой. Она была в слезах и держала в руках письмо. Не обратив на это внимания, он молча пожал у приятеля руку и сел.
— Меня, собственно, Михайло Сергеич, не то убивает, — возразила она, — я знаю, что отец
уж пожил… Я буду за него молиться, буду поминать его; но, главное, мне хотелось хоть бы еще
раз видеться с ним в этой жизни… точно предчувствие какое было: так я рвалась последнее время ехать к нему; но Якову Васильичу нельзя было… так ничего и не случилось, что думала и чего желала.
— Нет, умирают! — воскликнул Калинович. — Вы не можете этого понимать. Ваши княжны действительно не умрут, но в других сословиях, слава богу, сохранилось еще это. Она
уж раз хотела лишить себя жизни, потому только, что я не писал к ней.
Нашему вице-губернатору предшествовал на этот
раз приглашенный им из департамента очень еще молодой человек, но
уже с геморроидальным цветом лица, одетый франтом, худощавый и вообще очень похожий своим тоном и манерами на Калиновича, когда тот был молод, и, может быть, такой же будущий вице-губернатор, но пока еще только, как говорили, будущий секретарь губернского правления.
Но весь этот почет и эффект слишком, кажется, мало занимали и тешили моего героя — и далеко
уж это был не тот фанфарон-мальчик, каким мы встретили его в первый
раз, при вступлении его на службу.
Их скромно сопровождала знакомая
уж нам фигура Прохорова, который был один из претендующих родственников и который на этот
раз не горланил, как некогда в земском суде, а смиренно, держа под мышкой ваточную фуражку, стал было у притолоки; но губернатор движением головы предложил ему сесть, и Прохоров, щепетильно и едва касаясь краешка, уселся на отдаленное кресло.
В этот
раз он тоже, давно
уже готовый, вдруг встал и притащился к губернаторскому креслу.
Из одного этого можно заключить, что начал выделывать подобный господин в губернском городе: не говоря
уже о том, что как только дядя давал великолепнейший на всю губернию бал, он делал свой, для горничных — в один
раз все для брюнеток, а другой для блондинок, которые, конечно, и сбегались к нему потихоньку со всего города и которых он так угощал, что многие дамы, возвратившись с бала, находили своих девушек мертвецки пьяными.
Ну, а ему тоже сказать свое звание, значит третий
раз сквозь зеленую улицу пройти — не хочется
уж этого.
Не угодно ли господам следователям осмотреть мои вещи?» А платья
уж, конечно, нет такого: по три
раза, может, в неделю свой туалет пропивает и новый заводит.
Публика вызывала ее еще
раз — она показалась
уже в салопе и тотчас скрылась, но молодежь продолжала вызывать, и между всеми ими слышался по преимуществу бас магистра.
Молоденькая жена чиновника особых поручений вместе с молоденькою прокуроршей, будто катаясь, несколько
уж раз проезжали по набережной, чтоб хоть в окна заглянуть и посмотреть, что будет делаться в губернаторской квартире, где действительно в огромной зале собрались все чиновники, начиная с девятого класса до пятого, чиновники, по большей части полные, как черепахи, и выставлявшие свои несколько сутуловатые головы из нескладных, хоть и золотом шитых воротников.