— А бог их ведает, батюшка Владимир Андреевич… Барин, слышь, не поладил с Кирилом Петровичем, а тот и подал в суд, хотя по часту он сам себе судия.
Не наше холопье дело разбирать барские воли, а ей-богу, напрасно батюшка ваш пошел на Кирила Петровича, плетью обуха не перешибешь.
Неточные совпадения
— Во владение Кирилу Петровичу! Господь упаси и избави: у него часом и своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с них
не только шкурку, да и мясо-то отдерет. Нет, дай бог долго здравствовать Андрею Гавриловичу, а коли уж бог его приберет, так
не надо нам никого, кроме тебя,
наш кормилец.
Не выдавай ты нас, а мы уж за тебя станем. — При сих словах Антон размахнул кнутом, тряхнул вожжами, и лошади его побежали крупной рысью.
— Скажи Кирилу Петровичу, чтоб он скорее убирался, пока я
не велел его выгнать со двора… пошел! — Слуга радостно побежал исполнить приказание своего барина; Егоровна всплеснула руками. «Батюшка ты
наш, — сказала она пискливым голосом, — погубишь ты свою головушку! Кирила Петрович съест нас». — «Молчи, няня, — сказал с сердцем Владимир, — сейчас пошли Антона в город за лекарем». — Егоровна вышла.
— Что будет, то будет, — сказала попадья, — а жаль, если
не Владимир Андреевич будет
нашим господином. Молодец, нечего сказать.
— Ах, батька! и мы хотели зазвать весь околодок, да Владимир Андреевич
не захотел. Небось у нас всего довольно, есть чем угостить, да что прикажешь делать. По крайней мере коли нет людей, так уж хоть вас употчую, дорогие гости
наши.
Владимир потупил голову, люди его окружили несчастного своего господина. «Отец ты
наш, — кричали они, целуя ему руки, —
не хотим другого барина, кроме тебя, прикажи, осударь, с судом мы управимся. Умрем, а
не выдадим». Владимир смотрел на них, и странные чувства волновали его. «Стойте смирно, — сказал он им, — а я с приказным переговорю». — «Переговори, батюшка, — закричали ему из толпы, — да усовести окаянных».
— Я пьян? Батюшка Владимир Андреевич, бог свидетель, ни единой капли во рту
не было… да и пойдет ли вино на ум, слыхано ли дело, подьячие задумали нами владеть, подьячие гонят
наших господ с барского двора… Эк они храпят, окаянные; всех бы разом, так и концы в воду.
— Поди, приведи ее сюда да выведи из дому всех
наших людей, чтоб ни одной души в нем
не оставалось, кроме приказных, а ты, Антон, запряги телегу.
— Отец
наш, кормилец, — отвечали люди, — умрем,
не оставим тебя, идем с тобою.
— Люблю молодца за искренность, — сказал Кирила Петрович, — а жаль покойного
нашего исправника Тараса Алексеевича; кабы
не сожгли его, так в околодке было бы тише. А что слышно про Дубровского? где его видели в последний раз?
Теперь попросим у читателя позволения объяснить последние происшествия повести
нашей предыдущими обстоятельствами, кои
не успели мы еще рассказать.
В это время дверь одного из шалашей отворилась, и старушка в белом чепце, опрятно и чопорно одетая, показалась у порога. «Полно тебе, Степка, — сказала она сердито, — барин почивает, а ты знай горланишь; нет у вас ни совести, ни жалости». — «Виноват, Егоровна, — отвечал Степка, — ладно, больше
не буду, пусть он себе,
наш батюшка, почивает да выздоравливает». Старушка ушла, а Степка стал расхаживать по валу.
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем
не наши, те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб
наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков (схватывая за руку дочь).Анна Андреевна,
не противьтесь
нашему благополучию, благословите постоянную любовь!
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть,
не поможете в
нашей просьбе, то уж
не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче
наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей
нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать:
не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.