Швабрин упал на колени… В эту минуту презрение заглушило во мне все чувства ненависти и гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи,
красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
— Что, ваше благородие? — сказал смеясь Пугачев. — Выручили
красную девицу! Как думаешь, не послать ли за попом, да не заставить ли его обвенчать племянницу? Пожалуй, я буду посаженым отцом, Швабрин дружкою; [Дрýжка — распорядитель на свадьбе.] закутим, запьем — и ворота запрем!
Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно воспитывали, как
красную девицу. Братец, прочти, потрудись.
Не подозревал и Егорка, и
красные девицы, что Райскому, лучше нежели кому-нибудь в дворне, видны были все шашни их и вся эта игра домашних страстей.
Красные девицы, // Криночные баловницы, // Горшечные пагубницы, // Ваше дело: лоб лощить, // Дом врозь тащить, // Лепешки печь, под забор хоронить, // Да ребят кормить.
Злая волшебница прогневалась на моего родителя покойного, короля славного и могучего, украла меня, еще малолетнего, и сатанинским колдовством своим, силой нечистою, оборотила меня в чудище страшное и наложила таковое заклятие, чтобы жить мне в таковом виде безобразном, противном и страшном для всякого человека, для всякой твари божией, пока найдется
красная девица, какого бы роду и званья ни была она, и полюбит меня в образе страшилища и пожелает быть моей женой законною, и тогда колдовство все покончится, и стану я опять попрежнему человеком молодым и пригожиим; и жил я таковым страшилищем и пугалом ровно тридцать лет, и залучал я в мой дворец заколдованный одиннадцать девиц красныих, а ты была двенадцатая.
Неточные совпадения
Девицы, красавицы, // Душеньки, подруженьки, // Разыграйтесь,
девицы, // Разгуляйтесь, милые! // Затяните песенку, // Песенку заветную, // Заманите молодца // К хороводу нашему. // Как заманим молодца, // Как завидим издали, // Разбежимтесь, милые, // Закидаем вишеньем, // Вишеньем, малиною, //
Красною смородиной. // Не ходи подслушивать // Песенки заветные, // Не ходи подсматривать // Игры наши девичьи.
Над крыльцом дугою изгибалась большая, затейливая вывеска, — на белом поле
красной и синей краской были изображены: мужик в странной позе — он стоял на одной ноге, вытянув другую вместе с рукой над хомутом, за хомутом — два цепа; за ними — большой молоток; дальше — что-то непонятное и —
девица с парнем; пожимая друг другу руки, они целовались.
Вслед за ним явился толстый — и страховидный поэт с растрепанными и давно не мытыми волосами; узкобедрая
девица в клетчатой шотландской юбке и
красной кофточке, глубоко открывавшей грудь; синещекий, черноглазый адвокат-либерал, известный своей распутной жизнью, курчавый, точно баран, и носатый, как армянин; в полчаса набралось еще человек пять.
Потом, в бурный вихрь пляски, разорвав круг
девиц, вынеслась к рампе высокая гибкая женщина, увлекая за собой солдата в
красных штанах, в измятом кепи и с глупым, красноносым лицом.
Дамы потупили глаза,
девицы сильно
покраснели и свирепо стиснули друг другу руки.