Старая графиня *** сидела в своей уборной перед зеркалом.
Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго следовала модам семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет тому назад. У окошка сидела за пяльцами барышня, ее воспитанница.
Лиза побежала в свою комнату. Не прошло двух минут, графиня начала звонить изо всей мочи.
Три девушки вбежали в одну дверь, а камердинер в другую.
По этим родственным отношениям
три девушки не могли поселиться на общей квартире: у одной мать была неуживчивого характера; у другой мать была чиновница и не хотела жить вместе с мужичками, у третьей отец был пьяница.
Опыт третий. Любовь Ю-н, 16 лет, проститутка; поступила в больницу с уретритом; сифилиса никогда не имела. 27 сентября ей впрыснут под левую лопатку полный правацовский шприц молока сифилитички. Девушка получила сифилис [Ist die Syphilis durch Milch übertragbar? St.-Petersburger Med. Wochenschrift, 1876, № 23. В оригинале все
три девушки названы полными фамилиями.].
Неточные совпадения
Раскольников приостановился рядом с двумя-тремя слушателями, послушал, вынул пятак и положил в руку
девушке.
Клим не видел Сомову больше
трех лет; за это время она превратилась из лимфатического, неуклюжего подростка в деревенскую ситцевую
девушку.
Быстро темнело. В синеве, над рекою, повисли на тонких ниточках лучей
три звезды и отразились в темной воде масляными каплями. На даче Алины зажгли огни в двух окнах, из реки всплыло уродливо большое, квадратное лицо с желтыми, расплывшимися глазами, накрытое островерхим колпаком. Через несколько минут с крыльца дачи сошли на берег
девушки, и Алина жалобно вскрикнула:
Около чайного стола Обломов увидал живущую у них престарелую тетку, восьмидесяти лет, беспрерывно ворчавшую на свою девчонку, которая, тряся от старости головой, прислуживала ей, стоя за ее стулом. Там и
три пожилые
девушки, дальние родственницы отца его, и немного помешанный деверь его матери, и помещик семи душ, Чекменев, гостивший у них, и еще какие-то старушки и старички.
Глядя с напряженным любопытством вдаль, на берег Волги, боком к нему, стояла
девушка лет двадцати двух, может быть
трех, опершись рукой на окно. Белое, даже бледное лицо, темные волосы, бархатный черный взгляд и длинные ресницы — вот все, что бросилось ему в глаза и ослепило его.