Они расстались, и Алексей, оставшись наедине, не мог понять, каким образом простая
деревенская девочка в два свидания успела взять над ним истинную власть.
Он правильно заключил, что тесная сфера, куда его занесла судьба, поневоле держала его подолгу на каком-нибудь одном впечатлении, а так как Вера, «по дикой неразвитости», по непривычке к людям или, наконец, он не знает еще почему, не только не спешила с ним сблизиться, но все отдалялась, то он и решил не давать в себе развиться ни любопытству, ни воображению и показать ей, что она бледная, ничтожная
деревенская девочка, и больше ничего.
Трудно сказать, о чем могла думать тогда
деревенская девочка, но дело, однако, в том, что при постоянном одиночестве и самозабвении рассудок ее не мог никоим образом оставаться в совершенном бездействии…
Несложная, покорная натура бывшей
деревенской девочки вся, с первого дня встречи, поддалась обаянию властного и прелестного существа, барышни-приютки.
Небольшая квартира Сироткиных была убрана, хотя и не роскошно, но очень чисто и мило; несмотря на то, что Стеша была матерью двух детей, мальчика трех лет и девочки, которой кончался второй год, — дети, под присмотром
деревенской девочки, исполнявшей обязанности няньки, находились в детской и не производили в квартире беспорядка, обычного у людей среднего состояния.
Неточные совпадения
«Да — что вы озорничаете?» — звучал в памяти возмущенный вопрос горбатой
девочки, и шумел в голове рыдающий шепоток
деревенских баб.
Лет пять спустя, однажды, Афанасий Иванович, проездом, вздумал заглянуть в свое поместье и вдруг заметил в
деревенском своем доме, в семействе своего немца, прелестного ребенка,
девочку лет двенадцати, резвую, милую, умненькую и обещавшую необыкновенную красоту; в этом отношении Афанасий Иванович был знаток безошибочный.
Вместо школы князь всех
деревенских мальчиков и
девочек обучал церковному хоровому пению, и, сверх того, его дочь позволяла себе иметь двух-трех учеников из мальчиков, которые случайно понравились ей своею шустростью.
В общественных катаниях, к сожалению моему, мать также не позволяла мне участвовать, и только катаясь с сестрицей, а иногда и с маленьким братцем, проезжая мимо, с завистию посматривал я на толпу
деревенских мальчиков и
девочек, которые, раскрасневшись от движения и холода, смело летели с высокой горы, прямо от гумна, на маленьких салазках, коньках и ледянках: ледянки были не что иное, как старые решета или круглые лубочные лукошки, подмороженные снизу так же, как и коньки.
Что же касается Дуни,
девочка была, как говорится, на седьмом небе. Пройти в два года курс сельской учительницы ей, уже подготовленной первоначально обучением в приюте, и получить место в деревне, в селе, где-нибудь в глуши, среди любимых полей и лесного приволья — это ли была не радость, не счастье для нее, бедной сиротки, настоящего
деревенского дитяти!