В
день воспоминаний лицейских я получил письмо твое от 8 апреля, любезный друг Малиновский; ты, верно, не забыл 9 июня [9 июня — день окончания выпускных экзаменов для лицеистов 1-го выпуска, в 1817 г.] и, глядя на чугунное кольцо, которому минуло 21 год, мысленно соединился со всеми товарищами, друзьями нашей юности.
Неточные совпадения
Прилагаю переписку, которая свидетельствует о всей черноте этого
дела. [В Приложении Пущин поместил полученные Пушкиным анонимные пасквили, приведшие поэта к роковой дуэли, и несколько писем, связанных с последней (почти все — на французском языке; их русский перевод — в «Записках» Пущина о Пушкине, изд. Гослитиздата, 1934 и 1937). Здесь не приводятся, так как не находятся в прямой связи с
воспоминаниями Пущина о великом поэте и не разъясняют историю дуэли.]
На
днях получил доброе письмо ваше от 8-го генваря, почтенный, дорогой мой друг Егор Антонович! Оно истинно меня утешило и как будто перенесло к вам, где бывал так счастлив. Спасибо вам за подробный отчет о вашем житье-бытье. Поцелуйте добрую мою М. Я. и всех ваших домашних: их
воспоминание обо мне очень дорого для меня; от души всех благодарю.
Для него собственно этот
день связан с незабвенными
воспоминаниями; он его чтит ежегодно памятью о всех старых товарищах, старается, сколько возможно, живее представить себе быт и круг действия каждого из них.
Ивашев обнимает тебя; ему, бедному, эти
дни тяжелы грустным
воспоминанием — она унесла с собой все земные радости.
Михаил Александрович на
днях отправил табачницу вроде вашей, где представлена сцена, происходящая между вами, Бобрищевым-Пушкиным и Кюхельбекером. Он будет доволен этим
воспоминанием, освященным десятилетнею давностию… [Сохранился рисунок 1830-х гг., где изображены И. Д. Якушкин, П. С. Бобрищев-Пушкин и М. К. Кюхельбекер перед зданием петровской тюрьмы (см. Записки И. Д, Якушкина, 1951, вкладка к стр. 256); подлинный — в Пушкинском Доме.]
Именно в тот
день, когда
воспоминание соединяет меня с покойным вашим дядей и с будущим вашим мужем, пришлось мне отвечать на добрые ваши строки; 19 октября без сомнения и вам известно, хотя, по преданию, оно давно меня связало с близкими вам людьми и эта связь не страдает ни от каких разлук.
На этих
днях я получил листок от Ивана Дмитриевича (с ялуторовскими друзьями я в еженедельной переписке). Он меня порадовал вашим верным
воспоминанием, добрая Надежда Николаевна. Вы от него будете знать об дальнейших моих похождениях. Надобно только благодарить вас за ваше участие: будем надеяться, что вперед все пойдет хорошо; здесь я починил инвалидную мою ногу и дорогой буду брать все предосторожности.
Помогай тебе бог в этом новом
деле, а от меня прими, добрый друг, сердечное спасибо за твое дружеское
воспоминание.
Разделите между собой мой признательный крик, как я нераздельно принимаю ваше старое лицейское
воспоминание.
В Россию дальный путь ведет, // В страну, где пламенную младость // Он гордо начал без забот; // Где первую познал он радость, // Где много милого любил, // Где обнял грозное страданье, // Где бурной жизнью погубил // Надежду, радость и желанье // И лучших
дней воспоминанье // В увядшем сердце заключил. //………………………………………… //…………………………………………
Печальный Демон, дух изгнанья, // Летал над грешною землей, // И лучших
дней воспоминанья // Пред ним теснилися толпой;
Неточные совпадения
Положили: убиенных похоронив, заложить на месте битвы монумент, а самый
день, в который она происходила, почтить наименованием «слепорода» и в
воспоминание об нем учредить ежегодное празднество с свистопляскою.
Вронский был в эту зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и в пять минут
воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние
дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
И в этот прекрасный весенний
день он почувствовал, что
воспоминанье о ней совсем не больно ему.
Смутное сознание той ясности, в которую были приведены его
дела, смутное
воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
Вернувшись в этот
день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того, у него осталось неясное
воспоминание о том, что то, что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.