Неточные совпадения
Сыны Бородина, о кульмские герои!
Я видел, как
на брань летели ваши строи;
Душой восторженной за братьями летел…
При этом возгласе публика забывает поэта, стихи его, бросается
на бедного метромана, который, растаявши под влиянием поэзии Пушкина, приходит в совершенное одурение от неожиданной эпиграммы и нашего дикого натиска. Добрая
душа был этот Кюхель! Опомнившись, просит он Пушкина еще раз прочесть, потому что и тогда уже плохо слышал одним ухом, испорченным золотухой.
Эта высокая цель жизни самой своей таинственностию и начертанием новых обязанностей резко и глубоко проникла
душу мою — я как будто вдруг получил особенное значение в собственных своих глазах: стал внимательнее смотреть
на жизнь во всех проявлениях буйной молодости, наблюдал за собою, как за частицей, хотя ничего не значущей, но входящей в состав того целого, которое рано или поздно должно было иметь благотворное свое действие.
Первые трое суток мы ехали
на телеге, что было довольно беспокойно; теперь сели
на сани, и я очень счастлив. Не знаю, как будет далее, а говорят — худа дорога, сделалось очень тепло. Заметь, в какое время нас отправили, но слава богу, что разделались с Шлиссельбургом, где истинная тюрьма. Впрочем, благодаря вашим попечениям и Плуталову я имел бездну пред другими выгод; собственным опытом убедился, что в человеческой
душе на всякие случаи есть силы, которые только надо уметь сыскать.
Прощайте до Тобольска — мы спешим. В знак, что вы получили эту тетрадку, прошу по получении оной в первом письме ко мне сделать крестик — х.Это будет ответом
на это бестолковое, но от
души набросанное маранье; я надеюсь, что бог поможет ему дойти до вас. Я вам в заключение скажу все, что слышал о нашей будущности — adieu.
На днях получил доброе письмо ваше от 8-го генваря, почтенный, дорогой мой друг Егор Антонович! Оно истинно меня утешило и как будто перенесло к вам, где бывал так счастлив. Спасибо вам за подробный отчет о вашем житье-бытье. Поцелуйте добрую мою М. Я. и всех ваших домашних: их воспоминание обо мне очень дорого для меня; от
души всех благодарю.
Брат Петр
на Кавказе; поехал по собственному желанию
на год в экспедицию. Недавно писал ко мне из Прочного Окопа, где приняли его Нарышкины с необыкновенною дружбою: добрый Мишель чуть не
задушил его, услышав голос, напоминающий меня. Теперь они все в горах, брат в отряде у Засса…
Об Нарышкиных имею известие от брата Петра из Прочного Окопа, — Нарышкин чуть было не
задушил его, услышавши знакомый ему мой голос. Родственно они приняли моего Петра, который
на год отправился по собственному желанию в экспедицию. Теперь они все в горах. Талызин уехал в Петербург и, кажется, не воротится, я этому очень рад. При нем я бы не поехал по приглашению Фонвизина.
Останься я день в Тобольске, мы с вами бы не увиделись. Почта туда должна была прийти
на другой день моего выезда. Не стану говорить вам, как свидание мое с вами и добрым Матвеем Ивановичем освежило мою
душу, вы оба в этом уверены без объяснений. У вас я забыл рубашку, значит скоро опять увидимся. Пока дети здесь, я не тронусь, а потом не ручаюсь, чтоб остался в Туринске.
Много бы хотелось с тобой болтать, но еще есть другие ответы к почте. Прощай, любезный друг. Ставь номера
на письмах, пока не будем в одном номере. Право, тоска, когда не все получаешь, чего хочется. Крепко обнимаю тебя. Найди смысл, если есть пропуски в моей рукописи. Не перечитываю — за меня кто-нибудь ее прочтет, пока до тебя дойдет. Будь здоров и
душой и телом…
Я поджидаю книгу, которую вы хотели заставить меня перевести для лицейского капитала. Присылайте, я
душою готов содействовать доброму вашему делу.
На днях минет нашему кольцу 24 года. Оно
на том же пальце,
на который вы его надели.
Очень понимаю, как бедная Варя утомилась
душой;поблагодари ее, если мое письмо застанет вас вместе. Добрые ее строки вполне выражают состояние ее
души: она за нас всех отсутствующих сострадала больной. Сходи за меня
на родную могилу, поклонись праху. Тут соединяются все наши молитвы.
Любезный друг Матюшкин, ты уже должен знать из письма моего к Николаю от 12 июня, что с признательностью сердечною прочтен твой листок от 8 мая. Посылка получена в совершенной исправности. Старый Лицей над фортепианами красуется, а твой портрет с Энгельгардтом и Вольховским
на другой стенке, близ письменного моего стола. Ноты твои Аннушка скоро будет разыгрывать, а тетрадка из лицейского архива переписана. Подлинник нашей древности возвращаю. От
души тебе спасибо за все, добрый друг!
Последние известия о Марье Александровне заключаются в том, что она едет в Петербург искать места. Значит, не осуществилась ее фантастическая мысль ухаживать за матерью покойного своего жениха. Я ей это предсказывал, но она ничего не хотела слушать. Добрая женщина, но вся
на ходулях. От
души желаю ей найти приют. Жаль, что она не умела остаться в институте…
Вы думаете, чтобы я могла усумниться, не получая долго известия; никогда не сомневалась в вас, узнав вашу прекрасную
душу, но я несколько беспокоилась о здоровье вашем и теперь боюсь, чтобы это движение и сырость петербургского климата не имели бы влияния
на ваше здоровье.
Сейчас надобно отправлять почту, она и сегодня действует, хоть птица гнезда не вьет, [По народному поверью — 25 марта (благовещенье) «Птица гнезда не вьет».] а настает надобность хватить еще словечко, тебе, добрый друг Таврило Степанович, — жена кричит с лестницы, что завтра чествуют твоего патрона и чтоб я непременно хоть невидимкой со всем теперешним нашим обществом явился к имениннику, который, верно, задает пир
на дворянской улице. — От
души обнимаю тебя и желаю тебе того, что ты сам себе желаешь.
Неточные совпадения
Голос Земляники. Отпустите, господа, хоть
душу на покаяние — совсем прижали!
Колода есть дубовая // У моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю
на ней дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем
душа!
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! //
На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч
душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Довольно демон ярости // Летал с мечом карающим // Над русскою землей. // Довольно рабство тяжкое // Одни пути лукавые // Открытыми, влекущими // Держало
на Руси! // Над Русью оживающей // Святая песня слышится, // То ангел милосердия, // Незримо пролетающий // Над нею,
души сильные // Зовет
на честный путь.
— Филипп
на Благовещенье // Ушел, а
на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с
души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.