Неточные совпадения
В своеобразной нашей тюрьме я следил с любовью за постепенным литературным развитием Пушкина; мы наслаждались всеми его произведениями, являющимися в свет, получая почти все повременные журналы. В письмах
родных и Энгельгардта, умевшего найти меня и за Байкалом, я
не раз
имел о нем некоторые сведения. Бывший наш директор прислал мне его стихи «19 октября 1827 года...
Если
родные имеют право писать к нам, то и вам правительство
не откажет прибавить несколько слов, — для меня это будет благодеяние.
Вообще я недоволен переходом в Западную Сибирь,
не имел права отказать
родным в желании поселить меня поближе, но под Иркутском мне было бы лучше. Город наш в совершенной глуши и
имеет какой-то свой отпечаток безжизненности. Я всякий день брожу по пустым улицам, где иногда
не встретишь человеческого лица. Женский пол здесь обижен природой, все необыкновенно уродливы.
Вот тебе сведения,
не знаю, найдешь ли в них что-нибудь новое. Я думаю, тебе лучше бы всего через
родных проситься на службу, как это сделал Александр Муравьев. Ты еще молод и можешь найти полезную деятельность. Анненкова произвели в 14-й класс. Ты знаешь сам, как лучше устроить. Во всяком случае, желаю тебе успокоиться после тяжелых испытаний, которые ты
имел в продолжение последних восьми лет. Я
не смею касаться этих ран, чтобы
не возобновить твоих болей.
…Сегодня известие: А. И. Давыдова получила разрешение ехать на родину. Летом со всей семьей будет в доме Бронникова. Таким образом, в Сибири из приехавших жен остается одна Александра Васильевна. Ей тоже был вопрос вместе с нами. Я
не знаю даже, куда она денется, если вздумают отпустить. Отвечала, что никого
родных не имеет, хотя я знаю, что у нее есть сестра и замужняя дочь.
Неточные совпадения
Изложив таким манером нечто в свое извинение,
не могу
не присовокупить, что
родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами,
имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.
В глазах
родных он
не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего
не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как
не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь в экономику, отвергаете необходимость политической борьбы, и народ
не пойдет за вами, за вульгарным вашим материализмом, потому что он чувствует ценность политической свободы и потому что он хочет
иметь своих вождей,
родных ему и по плоти и по духу, а вы — чужие!
Нашлись, конечно, сейчас же такие люди, которые или что-нибудь видели своими глазами, или что-нибудь слышали собственными ушами; другим стоило только порыться в своей памяти и припомнить, что было сказано кем-то и когда-то; большинство ссылалось без зазрения совести на самых достоверных людей, отличных знакомых и близких
родных, которые никогда
не согласятся лгать и придумывать от себя, а
имеют прекрасное обыкновение говорить только одну правду.
Девушка начинала тем, что
не пойдет за него; но постепенно привыкала
иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого мужа и такого семейства, как ее
родное, муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое значит осчастливливать без любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму, то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и, живя на земле, только коптит небо.