Неточные совпадения
Пушкин просит живописца
написать портрет К. П. Бакуниной, сестры нашего товарища. Эти стихи — выражение не одного только его страдавшего тогда сердечка!.. [Посвящено Е. П. Бакуниной (1815), обращено к А. Д. Илличевскому, недурно рисовавшему. В изд. АН СССР 1-я строка так: «Дитя Харит и вображенья». Страдало также сердечко Пущина. Об этом — в первоначальной редакции пушкинского «19 октября», 1825: «Как мы впервой все трое полюбили».]
Бестужев
пишет портреты, берет за них с купцов от 100 до 300. Кажется, можно бы подешевле брать за свободное искусство. Бечаснов учит детей Анкудинова. М. Каз. воспитывает какую-то девицу за 1000 р. в год. Вот главные черты — прочее все по-старому.
Сегодня запоздал с письмами: рано утром думал
писать, но прислала за мною Марья Николаевна — она как-то ночью занемогла своим припадком в сердечной полости, — я у нее пробыл долго и тогда только ушел, когда она совершенно успокоилась, и сел
писать. В час еду к Сашеньке — кончать
портрет. Вы все это увидите.
Тебя крепко обниму, добрый мой Матюшкин. Мильон лет мы не видались. Вряд ли и увидимся. Будем хоть изредка пересылаться весточкой. Отрадно обмануть расстояние — отрадно быть близко и вдалеке. — Часто гляжу на твой
портрет — тут мысли перебегают все десятки лет нашей разлуки. Annette мне недавно
писала, как ты с ней ходил по царскому саду; читая, мне казалось, что ты ей рассказывал вчерашние события, а это рассказы лицейской нашей жизни, которая довольно давно уже прошла.
Скажи Федернелке, что я получил его фотографический
портрет, готов был расцеловать его, если бы не боялся испортить своим соприкосновением, так живо старческие черты мне напомнили его молодого. Я к нему буду скоро
писать. Спасибо за брошюрки. Хотя в них нет ничего особенного, но все-таки прочел их со вниманием, как читаю все, что касается до теперешнего вопроса.
Я
пишу, глядя на ваш
портрет, — как будто говорю. Позвольте еще сказать, что я желал бы, чтоб вы сбрили бороду. Никак не могу к ней привыкнуть, хоть Сашенька меня уверяла в Ялуторовске, что борода к вам очень идет. Добывши ваш
портрет, я не согласен с ее мнением…
Портрет Анны, одно и то же и писанное с натуры им и Михайловым, должно бы было показать Вронскому разницу, которая была между ним и Михайловым; но он не видал ее. Он только после Михайлова перестал
писать свой портрет Анны, решив, что это теперь было излишне. Картину же свою из средневековой жизни он продолжал. И он сам, и Голенищев, и в особенности Анна находили, что она была очень хороша, потому что была гораздо более похожа на знаменитые картины, чем картина Михайлова.
— Я уж сказал тебе зачем, — сердито отозвался Райский. — Затем, что красота ее увлекает, раздражает — и скуки нет — я наслаждаюсь — понимаешь? Вот у меня теперь шевелится мысль
писать ее портрет. Это займет месяц, потом буду изучать ее…
— Нет, нет. Я помню также раз, надо мной все смеялись, когда я сказала, что в лунном свете есть какой-то розовый оттенок. А на днях художник Борицкий — вот тот, что
пишет мой портрет, — согласился, что я была права и что художники об этом давно знают.
Имена Минина и Пожарского всегда шевелили в душе что-то особенное. Но на них, к сожалению, был оттенок чего-то официального, «казенного», как мы и тогда уже говорили. Наш учитель рисования и чистописания, по прозванию «Трошка»,
написал их портреты, висевшие в библиотеке. И Минин у него вышел почти на одно лицо с князем Пожарским.
Неточные совпадения
— Едва ли. Он портретист замечательный. Вы видели его
портрет Васильчиковой? Но он, кажется, не хочет больше
писать портретов, и потому может быть, что и точно он в нужде. Я говорю, что…
— Я сколько времени бьюсь и ничего не сделал, — говорил он про свой
портрет, — а он посмотрел и
написал. Вот что значит техника.
Более всех других родов ему нравился французский грациозный и эффектный, и в таком роде он начал
писать портрет Анны в итальянском костюме, и
портрет этот казался ему и всем, кто его видел, очень удачным.
А иногда же, все позабывши, перо чертило само собой, без ведома хозяина, маленькую головку с тонкими, острыми чертами, с приподнятой легкой прядью волос, упадавшей из-под гребня длинными тонкими кудрями, молодыми обнаженными руками, как бы летевшую, — и в изумленье видел хозяин, как выходил
портрет той, с которой
портрета не мог бы
написать никакой живописец.
Цветы, любовь, деревня, праздность, // Поля! я предан вам душой. // Всегда я рад заметить разность // Между Онегиным и мной, // Чтобы насмешливый читатель // Или какой-нибудь издатель // Замысловатой клеветы, // Сличая здесь мои черты, // Не повторял потом безбожно, // Что намарал я свой
портрет, // Как Байрон, гордости поэт, // Как будто нам уж невозможно //
Писать поэмы о другом, // Как только о себе самом.