Неточные совпадения
— Впрочем, я уж не раз замечал, что как-то плохо расчеты-то эти удаются. Вот еще недавно в Москве с
князем Зубровым случай
был…
— Литовская-с. Их предок,
князь Зубр, в Литве
был — еще в Беловежской пуще имение у них… Потом они воссоединились, и из Зубров сделались Зубровыми, настоящими русскими. Только разорились они нынче, так что и Беловежскую-то пущу у них в казну отобрали… Ну-с, так вот этот самый
князь Андрей Зубров…
Была в Москве одна барыня: сначала она в арфистках по трактирам
пела, потом она на воздержанье попала… Как баба, однако ж, неглупая, скопила капиталец и открыла нумера…
Только как открыла она нумера,
князь Зубров — в ту пору он студентом
был — и стал, знаете, около нее похаживать.
А так как"наши дамы"знают мои мирные наклонности и так как они очень добры, то прозвище «Гамбетта» звучит в их устах скорее ласково, чем сердито. К тому же,
быть может, и домашние Руэры несколько понадоели им, так что в Гамбетте они подозревают что-нибудь более пикантное. Как бы то ни
было, но наши дамы всегда спешат взять меня под свое покровительство, как только услышат, что на меня начинают нападать. Так что, когда однажды
князь Лев Кирилыч, выслушав одну из моих «благоначинательных» диатриб, воскликнул...
Хотя и несомненно, что он повздорил с
князем Иваном Семенычем — это с его стороны
был очень замечательный гражданский подвиг! — но кто же знает, что он не тоскует по этой размолвке?
В течение ночи мои опасения насчет того, что в Тебенькове, чего доброго, произойдет «спасительный кризис», последствием которого
будет соглашение с
князем Иваном Семенычем, превратились в жгучее, почти несносное беспокойство.
А для
князя Ивана Семеныча это воссоединение Тебенькова
будет настоящим кладом.
Конечно, в этом прежде всего виноват секретарь
князя, который недосмотрел (он
был немедленно за это уволен), но все-таки даже в клубах все ахнули, когда узнали, что ищут «эмиссара» Франклина, а Тебеньков прямо так-таки и выразился:"га fait pitie!"
Мой друг дрогнул. Я очень ясно прочитал на его лице, что у него уж готов
был вицмундир, чтоб ехать к
князю Ивану Семенычу, что опоздай я еще минуту — и кто бы поручился за то, что могло бы произойти! Однако замешательство его
было моментальное. Раскаяние мое видимо тронуло его. Он протянул мне обе руки, и мы долгое время стояли рука в руку, чувствуя по взаимным трепетным пожиманиям, как сильно взволнованы
были наши чувства.
Ты знаешь очень хорошо, чем бы я мог
быть, если б принял в то время предложение
князя Ивана Семеныча!
Право, жизнь совсем не так сложна и запутанна, как ты хочешь меня уверить. Но ежели бы даже она и
была такова, то существует очень простая манера уничтожить запутанности — это разрубить тот узел, который мешает больше других. Не знаю, кто первый употребил в дело эту манеру, — кажется,
князь Александр Иванович Македонский, — но знаю, что этим способом он разом привел армию и флоты в блистательнейшее положение.
Известно
было только, что дед его
был однажды послан светлейшим
князем Потемкиным за две тысячи верст за свежею севрюжиной, исполнил это поручение с честью и с тех пор бойко пошел в ход.
— Ты проходимец! — говорит он Тебенькову, — ты постное жрешь, потому что знаешь, что
князь Иван Семеныч посты блюдет! А я
ем постное, потому что этим во мне действо русского духа проявляется! Вот ты и понимай!
Эта бумага
была плодом заветнейших замыслов Плешивцева. Он писал ее по секрету и по секрету же сообщил об ней лишь одному мне. Читая ее, он говорил:"Я здесь — Плешивцев! понимаешь? Плешивцев, а не чиновник!"И затем представив свою работу
князю Ивану Семенычу, он даже несколько побаивался за ее судьбу.
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с маленькой просьбой от губернатора, — сказали они, — завтра, 20-го, поедет князь Чикузен или Цикузен, от одной пристани к другой в проливе, смотреть свои казармы и войска, так не может ли корвет немного отодвинуться в сторону, потому что
князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
Неточные совпадения
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С тех пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, // У
князя речь одна: // Что мужику у барина // До светопреставления // Зажату
быть в горсти!..
Поговорив с крестьянином, // С балкона
князь кричит: // «Ну, братцы!
будь по-вашему.
У первого боярина, // У
князя Переметьева, // Я
был любимый раб.
А
князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут
быть, // Которая-то барыня // (Должно
быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
В день смерти
князя старого // Крестьяне не предвидели, // Что не луга поемные, // А тяжбу наживут. // И,
выпив по стаканчику, // Первей всего заспорили: // Как им с лугами
быть?