Неточные совпадения
И
вдруг является что-то нежданное, непредвиденное, вследствие
чего он чувствует,
что с него, не имеющего никакого понятия о самозащите, живьем сдирают наносную кожу, которую он искони считал своею собственною!
— Сколько смеху у нас тут было — и не приведи господи! Слушай,
что еще дальше будет. Вот только немец сначала будто не понял, да
вдруг как рявкнет: «Вор ты!» — говорит. А наш ему: «Ладно, говорит; ты, немец, обезьяну, говорят, выдумал, а я, русский, в одну минуту всю твою выдумку опроверг!»
— Все это возможно, а все-таки «странно некако». Помните, у Островского две свахи есть: сваха по дворянству и сваха по купечеству. Вообразите себе,
что сваха по дворянству
вдруг начинает действовать, как сваха по купечеству, — ведь зазорно? Так-то и тут. Мы привыкли представлять себе землевладельца или отдыхающим, или пьющим на лугу чай, или ловящим в пруде карасей, или проводящим время в кругу любезных гостей — и
вдруг: первая соха! Неприлично-с! Не принято-с! Возмутительно-с!
И
вдруг оказывается,
что он жив-живехонек,
что каким-то образом он ухитрился ухватиться за какое-то бревнышко в то время, когда прорвало и смыло плотину крепостного права,
что он притаился, претерпел либеральных мировых посредников и все-таки не погиб.
Он
вдруг оборвал, словно чуя,
что незрящий взор отца Арсения покоится на нем. И действительно, взор этот как бы говорил: «Продолжай! добалтывайся! твои будут речи, мои — перо и бумага». Поэтому очень кстати появился в эту минуту чайный прибор.
Столкновение приходит не
вдруг, но
что оно несомненно придет — в этом служит ручательством тот громадный запас досужества, который всегда находится в распоряжении пошлости.
И
вдруг —
что ж слышим!"А
что, говорит, не объясните ли вы мне, сестрицы,
чего во мне больше: малодушия или малоумия?
Рассказывает,
что нынче на все дороговизна пошла, и пошла оттого,
что"прежние деньги на сигнации были, а теперьче на серебро счет пошел"; рассказывает,
что дело торговое тоже трудное,
что"рынок на рынок не потрафишь: иной раз дорого думаешь продать, ан ни за
что спустишь, а другой раз и совсем, кажется, делов нет, ан
вдруг бог подходящего человека послал"; рассказывает,
что в скором времени"объявления набору ждать надо"и
что хотя набор — "оно конечно"…"одначе и без набору быть нельзя".
Однако я ничего не ответил на этот новый вызов. Мы оба на минуту смолкли, но я инстинктивно почувствовал,
что между нами
вдруг образовалась какая-то натянутость. Я смотрел в сторону, Осип Иваныч тоже поглядывал куда-то в угол.
Конечно, я понимал,
что и против такого капитального соображения не невозможны возражения, но с другой стороны,
что может произойти, если
вдруг Осипу Иванычу в моем скромно выраженном мнении вздумается заподозрить или «превратное толкование», или наклонность к «распространению вредных идей»!
Скажу я, например,
что, при неисправности подрядчика, военное ведомство может распорядиться насчет его залогов, а он
вдруг растолкует,
что я армии и флоты отрицаю, основы потрясаю, авторитетов не признаю!
Должно быть, и Лукьяныч угадал эту мысль, потому
что лицо его, на минуту просветлевшее при свидании со мною,
вдруг нахмурилось под влиянием недоброго предчувствия.
Я знаю,
что такую манеру обращаться с агентом полицейской власти похвалить нельзя; но согласитесь, однако ж,
что и метаморфоза чересчур уж резка. Все был «куроед», и
вдруг — сердцевед!
И
вдруг весь этот либерализм исчез! Исправник «подтягивает», частный пристав обыскивает и гогочет от внутреннего просветления. Все поверили,
что земля под стеклянным колпаком висит, все уверовали в"чудеса кровопускания", да не только сами уверовали, но хотят, чтоб и другие тому же верили, чтобы ни в ком не осталось ни тени прежнего либерализма.
Как-то
вдруг для меня сделалось совсем ясно,
что мне совсем не к лицу ни продавать, ни покупать, ни даже ликвидировать.
Что мое место совсем не тут, не в мире продаж, войн, трактатов и союзов, а где-то в безвестном углу, из которого мне никто не препятствовал бы кричать вслед несущейся мимо меня жизни: возьми всё — и отстань!..
— Да
что при вас… без вас свободнее! — отозвался кто-то, и все
вдруг смолкло.
Дерунов
вдруг утратил присущее всякому русскому кулаку представление о существовании Сибири, или лучше сказать, он и теперь еще помнит об ней, но знает наверное,
что Сибирь существует не для него, а для"других-прочиих".
— Да, да, да! то-то вот все мы, бесу смущающу, умствовать дерзновение имеем! И предполагаем, и планы строим — и всё на песце. Думалось вот: должны оставаться рабы, а
вдруг воспоследовало благочестивейшего государя повеление: не быть рабам! При
чем же, скажи ты мне, предположения и планы-то наши остались? Истинно говорю: на песце строим!
Тогда генерала
вдруг осенила мысль,
что батюшка в одно из ближайших воскресений произнесет краткое поучение, направленное против Анпетова, которое взялся написать сам генерал.
Петенька
вдруг ощутил потребность лгать. Он дал волю языку и целый час болтал без умолку. Рассказывал про придворные балы, про то, какие платья носят петербургские барыни, про итальянскую оперу, про Патти; одним словом, истощил весь репертуар. Под конец, однако, спохватился, взглянул на часы и вспомнил,
что ему надо еще об деле переговорить.
— Стой… да ты не загадывай вперед… экой ты, братец, непостоянной! Едем мы, это, городом, а я тоже парень бывалый, про кутузку-то слыхивал. Подъехали к постоялому, я ее, значит, за ручку, высаживаю… жду… И
вдруг, братец ты мой, какую перемену слышу!"А
что, говорит, Иван, я здесь только ночь переночую, а завтра опять к себе в усадьбу — доставил бы ты меня!"
Тебеньков уже изменил «ты» на «вы» — кто же мог поручиться,
что он
вдруг, в виду городового (не с намерением, конечно, а так, невзначай), не начнет обличать меня в безверии и попрании авторитетов?
Сколько несчастных, никогда не имевших в голове другой идеи, кроме: как прекрасен божий мир с тех пор, как в нем существуют земские учреждения! —
вдруг вынуждены будут убедиться,
что это идея позорная, потрясшая Западную Европу и потому достойная аркебузированья!
— Они хотят извратить характер женщины — excusez du peu! [подумать только! (франц.)] Представь себе,
что они достигнут своей цели,
что все женщины
вдруг разбредутся по академиям, по университетам, по окружным судам…
что тогда будет? OЫ sera le plaisir de la vie? [В
чем будет радость жизни? (франц.)]
Что станется с нами? с тобой, со мной, которые не можем существовать без того, чтоб не баловатьженщину?
И
вдруг выискивается какой-нибудь intrus [выскочка (франц.)] и выпаливает нам в упор: «Вы, господа, ездите к Бергу смотреть, как француженки юпки поднимают!» Согласись,
что это было бы крайне неприятно!
— Позволь, душа моя! Я понимаю твою мысль: если все захотят иметь беспрепятственный вход к Бергу, то понятно,
что твои личные желания в этом смысле уже не найдут такого полного удовлетворения, какое они находят теперь. Но, признаюсь, меня страшит одно: а
что, если они, то есть печенеги… тоже начнут
вдруг настаивать?
Неизвестно, с
чего вздумал
вдруг Сенечка вступить за чаем в диспут с батюшкой и стал доказывать ему преимущество католической веры перед православною (совсем он ничего подобного и не думал, да вот пришла же
вдруг такая несчастная мысль в голову!), и доказывал именно тем,
что в католической вере просфоры пекутся пресные, а не кислые.
Ах, какая это жизнь! Вежетировать изо дня в день в деревне, видеть налитую водкой физиономию Butor'a, слышать, как он, запершись с Филаткой в кабинете, выкрикивает кавалерийские сигналы, ежеминутно быть под страхом,
что ему
вдруг вздумается сделать нашествие на мой будуар… Это ужасно, ужасно, ужасно!
И
вдруг мне объявляют,
что если я завтра не выеду из Парижа, то меня посадят в Clichy!
Я
вдруг преобразилась, почувствовала,
что мне легко.
Представь себе теперь,
что в эту ровную, едва не засыпающую атмосферу
вдруг врывается человек, который прямо, a bout portent, [в упор (франц.)] бросает новое, кипучее слово!
И
вдруг, в самом жару апологии, я замечаю какое-то замешательство и вижу,
что все глаза обращены на Butor'a, который самым неприличным образом улыбается и даже всхлипывает…
Я опустился на диван возле нее. Опять начались поцелуи; опять одна рука ее крепко сжимала мою руку, а другая покоилась на моей голове и перебирала мои волосы. И
вдруг меня словно ожгло: я вспомнил,
что все это по вторникам, четвергам и субботам проделывает m-me Pasca на сцене Михайловского театра.
Когда я вошел в гостиную, я сейчас же заметил,
что ее не было… Полковник что-то рассказывал, но при моем появлении
вдруг все смолкло. Ничего не понимая, я подошел к хозяину, но он не только не подал мне руки, но даже заложил обе свои руки назад.
Меня
вдруг точно озарило. Я вспомнил дурацкий вопрос Лиходеевой: есть ли у меня шуба? Я бросился к Федьке — и
что же узнал!
что этот негодяй в каком-то кабаке хвастался,
что я не только в связи с Лиходеевой, но
что она подарила мне шубу!.. Какой вздор!!
P. S. Пожалуйста, поскорее уломай Butor'a, потому
что я уж подал в отставку. Я без копейки — пусть пришлет денег. Представь себе, даже Лиходеева перестала показываться. Сегодня утром я смотрел в окно —
вдруг дверь балкона отворяется, и в ней показывается улыбающаяся рожа исправника… Стало быть, и с этой стороны все кончено".
И я
вдруг, почти машинально, начала собираться. Мне так ясно, так отчетливо представилось,
что мое место… там, a cote de се brave et beau jeune homme! [рядом с этим молодым храбрым красавцем! (франц.)]
И
вдруг оказывается,
что это-то именно и означает «несогласны»,
что все эти действия и признаки говорят о закоренелости и упорстве.
Я уж не впервые слышу эту угрозу из уст Лукьяныча. Всякий раз, как я приезжаю в Чемезово, он считает своим долгом пронзить меня ею. Мало того: я отлично знаю,
что он никогда не решится привести эту угрозу в действие,
что с его стороны это только попытка уязвить меня, заставить воспрянуть духом, и ничего больше. И за всем тем, всякий раз, как я слышу эту просьбу «ослобонить», я невольно вздрагиваю при мысли о той беспомощности, в которой я найдусь, если
вдруг, паче чаяния, стрясется надо мной такая беда.
Я помню, как она с недоумением вслушивалась в мои слова, как глаза ее начинали светиться сугубым горем"ни об
чем"и как она
вдруг, в самом патетическом месте, пугливо прерывала меня.
— Ах, я не знаю… но иногда… Иногда, после разговоров с тобой, мне
вдруг приходит мысль:
что же такое мы?
что такое вся наша жизнь?
— Нет, не то
что привыкла, а так как-то. Я не принуждала себя, а просто само собой сделалось. Терпелив он был. Вот и хозяйством я занялась — сама не знаю как. Когда я у папеньки жила, ничто меня не интересовало — помнишь? Любила я, правда, помечтать, а спроси, об
чем — и сама сказать не сумею. А тут
вдруг…
И
вдруг бы у него оказался капитал — откуда? как?
что подумали бы! Ах, мой друг, не мало он страдал от этого!
Он, молодой-то человек, давно уж порешил,
что ему тамлучше — благороднее! — а нам, старцам, все думается:"Ах, да ведь он тампогибнет!"И в нас
вдруг просыпается при этом вся сумма того теплого, почти страстного соболезнования к гибнущему, которым вообще отличается сердобольная и не позабывшая принципов гуманности половина поколения сороковых годов.
И
вдруг оказывается,
что не только им не об
чем говорить, но
что они даже положительно в тягость друг другу.
— Ну… сделать… или, как это… уступить… Господи, боже мой! да
что же это за несчастие на меня! Я так всегда тебя уважала, да и ты всегда со мной «по-родственному» был… и
вдруг такой разговор! Право, хоть бы наши поскорее приехали, а то ты меня точно в плен взял!
Словом сказать, я
вдруг очутился в перекрестном огне любезностей. Всякий стремился что-нибудь приятное мне сказать, чем-нибудь меня ублажить. Так
что если б я решился быть, и с своей стороны, «по-родственному», то есть не «вмешивался» бы, не «фыркал», то, наверное, я бы тут как сыр в масле катался.
— А я, знаете ли, маменька,
что придумала! — молвила
вдруг Нонночка, — вы бы теперь за Головлятами послали, а после обеда они приедут, мы и потанцевали бы.
— И такую кутерьму они натворили! — вступилась Машенька, — все было у нас тихо да смирно, а тут
вдруг… пошли это спросы да допросы — весь околоток запутали! Даже мужиков от работы отбили — страх,
что тут было.
— И какая, братец, умора была! Дьячков-то сын
вдруг исчез! Ищут-ищут — сгинул да пропал, и все тут! А он —
что ж бы ты думал! — не будь прост, да в грядах на огороде и спрятался. Так в бороздочке между двух гряд и нашли!