Неточные совпадения
Конечно, и все мы этого придерживались, да все же в меру: сидишь себе да благодушествуешь, и много-много что в подпитии; ну, а он, я вам доложу, меры не
знал, напивался даже до безобразия лица.
Если умен да дело
знаешь, так
много тут божьего народа спутать можно; а потом и начинай распутывать.
— А какая у него одежа? пониток черный да вериги железные — вот и одежа вся. Известно, не без того, чтоб люди об нем не
знали; тоже прихаживали другие и милостыню старцу творили: кто хлебца принесет, кто холстеца, только мало он принимал, разве по великой уж нужде. Да и тут, сударь,
много раз при мне скорбел, что по немощи своей, не может совершенно от мира укрыться и полным сердцем всего себя богу посвятить!
Вообще я
знаю очень
много примеров подобного рода логики. Есть у меня приятель судья, очень хороший человек. Пришла к нему экономка с жалобой, что такой-то писец ее изобидел: встретившись с ней на улице, картуза не снял. Экономка — бабенка здоровая, кровь с молоком; судья человек древний и экономок любит до смерти. Подать сюда писца.
Может ли быть допущена идея о смерти в тот день, когда все говорит о жизни, все призывает к ней? Я люблю эти народные поверья, потому что в них, кроме поэтического чувства, всегда разлито
много светлой, успокоивающей любви. Не
знаю почему, но, когда я взгляну на толпы трудящихся, снискивающих в поте лица хлеб свой, мне всегда приходит на мысль:"Как бы славно было умереть в этот великий день!.."
Вообще я стараюсь держать себя как можно дальше от всякой грязи, во-первых, потому, что я от природы чистоплотен, а во-вторых, потому, что горделивая осанка непременно внушает уважение и некоторый страх. Я
знаю очень
многих, которые далеко пошли, не владея ничем, кроме горделивой осанки. И притом, скажите на милость, что может быть общего между мною, человеком благовоспитанным, и этими мужиками, от которых так дурно пахнет?
Литература! наука! а позволь, брат,
узнать,
многому ли мы с тобой выучились?
А она,
знаете, ручонки протягивает, глазенки открывает, и глазенки,
знаете, томные, влажные: «Eh bien, mon farceur d'homme, as-tu beaucoup gagné ce soir?» [Ну как, шалопай ты эдакий,
много ли выиграл за этот вечер? (франц.)] — «Выиграл, жизнь ты моя, выиграл, только люби ты меня! любишь, что ли?» А она,
знаете, как кошечка, потянется этак в постельке: «Lioubliou», — говорит… ах! да вы поймите, как это нежно, как это воздушно lioubliou!..
Казалось бы,"купеческая жена"и «любовь» — два понятия несовместимые, а между тем,
знаете ли, в этом народе, в этих gens de rien, [простых людях (франц.).] есть
много хорошего… право!
— Я как отец говорю вам это, — продолжал господин полицеймейстер (мне даже показалось, что у пего слезы навернулись на глазах), — потому что вы человек молодой еще, неопытный, вы не
знаете, как
много значат дурные примеры…
С тем я и ушел.
Много я слез через эту бабу пролил! И Христос ее
знает, что на нее нашло!
Знаю я сам, что она совсем не такая была, какою передо мной прикинулась; однако и денег ей сулил, и извести божился — нет, да и все тут. А не то возьмет да дразнить начнет:"Смотри, говорит, мне лесничий намеднись платочек подарил!"
Сказывают, что даже из Москвы в те места благочестивые старцы спасаться ходят, что
много там есть могил честных и начальство про то не
знает и не ведает.
— Да нужно мне кой об чем
узнать… Изволишь ты видеть,
много уж вашего стада здесь прибывает…
— Ведь они, ваше высокоблагородие, — продолжал он, —
многих тысяч не пожалели бы, только чтоб это дело как ни на есть покрыть! а от начальства какую отраду, кроме огорченья, получишь, сами изволите
знать!
А тягости нам не что было: только одну наружность соблюсти, так из-за этого
много разговаривать не приходилось, потому что и сами-то мы не бог
знает какие дворяне.
— "Что ж, говорю, разве уж больно худо дело?"–"Да так-то, говорит, худо, что через неделю,
много через две, разрешенью быть надо; ты, говорит, подумай, матушка, одно только детище и было да и то в крапиву пошло!"А сам,
знаешь, говорит это, да так-то, сердечный, льется-разливается.
— Куда, чай,
узнать? — отозвалась Варвара с горечью, — мы люди темные, подначальные, поколь в глазах, дотоль нас и
знают… А вспомните, может, матушка, как вы меня в холодном чулане без пищи держивали, за косы таскивали… али вам не в диковину такие-то дела, али
много за вами этого водилось, что и на памяти ничего не удержалось?..
— Что ж, видно, уж господу богу так угодно; откупаться мне, воля ваша, нечем; почему как и денег брать откуда не
знаем. Эта штука, надзор, самая хитрая — это точно! Платишь этта платишь — ин и впрямь от своих делов отставать приходится. А ты, ваше благородие,
много ли получить желаешь?
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Вы всё эдакое говорите… Я бы вас попросила, чтоб вы мне написали лучше на память какие-нибудь стишки в альбом. Вы, верно, их
знаете много.
Хлестаков. Да что стихи! я
много их
знаю.
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что,
много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!..
Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
— // Я
знал Ермилу, Гирина, // Попал я в ту губернию // Назад тому лет пять // (Я в жизни
много странствовал, // Преосвященный наш // Переводить священников // Любил)…
В минуты унынья, о Родина-мать! // Я мыслью вперед улетаю, // Еще суждено тебе
много страдать, // Но ты не погибнешь, я
знаю.