Неточные совпадения
Он
знает,
что что бы ни выпало на его долю — горе ли, радость ли, — все это его, его собственное [2], и
не ропщет.
«…Нет, нынче
не то,
что было в прежнее время; в прежнее время народ как-то проще, любовнее был. Служил я, теперича, в земском суде заседателем, триста рублей бумажками получал, семейством угнетен был, а
не хуже людей жил. Прежде
знали,
что чиновнику тоже пить-есть надо, ну, и место давали так, чтоб прокормиться было
чем… А отчего? оттого,
что простота во всем была, начальственное снисхождение было — вот
что!
Губерния наша дальняя, дворянства этого нет, ну, и жили мы тут как у Христа за пазушкой; съездишь, бывало, в год раз в губернский город, поклонишься
чем бог послал благодетелям и
знать больше ничего
не хочешь.
Конечно, и все мы этого придерживались, да все же в меру: сидишь себе да благодушествуешь, и много-много
что в подпитии; ну, а он, я вам доложу, меры
не знал, напивался даже до безобразия лица.
Ведь мы
знаем,
что он наших рук
не минует, так отчего ж и
не потешить его?
Да только засвистал свою любимую „При дороженьке стояла“, а как был чувствителен и
не мог эту песню без слез слышать, то и прослезился немного. После я
узнал,
что он и впрямь велел сотским тело-то на время в овраг куда-то спрятать.
Вот и вздумал он поймать Ивана Петровича, и научи же он мещанинишку: „Поди, мол, ты к лекарю, объясни,
что вот так и так, состою на рекрутской очереди
не по сущей справедливости, семейство большое:
не будет ли отеческой милости?“ И прилагательным снабдили, да таким,
знаете, все полуимперьялами, так, чтоб у лекаря нутро разгорелось, а за оградой и свидетели, и все как следует устроено: погиб Иван Петрович, да и все тут.
Только
узнал он об этой напасти загодя, от некоторого милостивца, и сидит себе как ни в
чем не бывало.
—
Что мне, брат, в твоей жизни, ты говори дело. Выручать так выручать, а
не то выпутывайся сам как
знаешь.
А их сиятельство и
не замечают,
что мундир-то совсем
не тот (даже мундира
не переменил, так натуру-то
знал): зрение, должно полагать, слабое имели.
Ну, родственники, сами изволите ведать, народ безобразнейший, в законе
не искусились: где же им
знать,
что в правиле и
что не в правиле?
Дмитрий Борисыч очень хорошо
знал,
что начальство
не только разрешает, но даже поощряет невинные занятия, и потому
не мешал предаваться им малолетным членам своего семейства.
— Экой народ безобразный! зовет есть, словно
не знает, кого зовет! Рыба да рыба — обрадовался,
что река близко! Ел, кажется, пропасть, а в животе бурчит, точно три дня
не едал! И изжога эта… Эй, Кшецынский!
— Это правда, Кшецынский, правда,
что ты ничего
не видишь!
Не понимаю, братец, на
что у тебя глаза! Если б мне
не была известна твоя преданность… если б я своими руками
не вытащил тебя из грязи — ты понимаешь: «из грязи»?.. право, я
не знаю…
Что ж, спрашивал что-нибудь городничий?
— Да ты попробуй прежде, есть ли сахар, — сказал его высокородие, — а то намеднись, в Окове, стряпчий у меня целых два стакана без сахару выпил… после уж Кшецынский мне это рассказал… Такой, право, чудак!.. А благонравный! Я,
знаешь,
не люблю этих вот,
что звезды-то с неба хватают; у меня главное, чтоб был человек благонравен и предан… Да ты, братец,
не торопись, однако ж, а
не то ведь язык обожжешь!
— Ты, братец, требуй…
знаешь, без церемоний… распорядись сам, коли
чего захочется… леденчиков там, икорки, балычку… тебе, братец, отказу
не будет…
— Но вот
что в особенности меня поразило, — продолжает его высокородие, — это то,
что эту голову нигде
не могут найти! даже Маремьянкин! Vous savez, c'est un coquin pour ces choses-là! [Вы
знаете, он ведь мастак в этих делах! (франц.)]
— Но я, однако, принял свои меры! Я сказал Маремьянкину,
что знать ничего
не хочу, чтоб была отыскана голова! Это меня очень-очень огорчило! Ça ma bouleversé! [Это меня потрясло! (франц.)] Я,
знаете, тружусь, забочусь… и вдруг такая неприятность! Головы найти
не могут! Да ведь где же нибудь она спрятана, эта голова! Признаюсь, я начинаю колебаться в мнении о Маремьянкине; я думал,
что он усердный, — и
что ж!
— Мне зачем смущать! я
не смущаю! Я вот только
знаю,
что Кшеца эта шестьсот шестьдесят шесть означает… ну, и продаст он вас…
Однако ж я должен сознаться,
что этот возглас пролил успокоительный бальзам на мое крутогорское сердце; я тотчас же смекнул,
что это нашего поля ягода. Если и вам, милейший мой читатель, придется быть в таких же обстоятельствах, то
знайте,
что пьет человек водку, — значит,
не ревизор, а хороший человек. По той причине,
что ревизор, как человек злущий, в самом себе порох и водку содержит.
— Спасибо Сашке Топоркову! спасибо! — говорил он, очевидно забывая,
что тот же Топорков обольстил его насчет сахара. — «Ступай, говорит, в Крутогорск, там, братец, есть винцо тенериф — это, брат, винцо!» Ну, я,
знаете, человек военный, долго
не думаю: кушак да шапку или, как сказал мудрец, omnia me cum me… [Все свое ношу с собою (от искаженного лат. omnia mea mecum porto).] зарапортовался! ну, да все равно! слава богу, теперь уж недалечко и до места.
Да вы, батюшка,
не знаете,
что такое Крутогорск!
— Так-с, без этого нельзя-с. Вот и я тоже туда еду; бородушек этих,
знаете, всех к рукам приберем! Руки у меня, как изволите видеть, цепкие, а и в писании сказано: овцы без пастыря — толку
не будет. А я вам истинно доложу,
что тем эти бороды мне любезны,
что с ними можно просто, без церемоний… Позвал он тебя, например, на обед: ну, надоела борода — и вон ступай.
Он подошел и руку ей подал, да уж и сам
не знает как, только обнял ее, а она и слышит,
что он весь словно в лихорадке трясется.
Княжна
знала, какое количество ваты истребляет Надежда Осиповна, чтоб сделать свой бюст роскошным;
знала,
что Наталья Ивановна в грязь полезет, если видит,
что там сидит мужчина;
что Петр Ермолаич только до обеда бывает человеком, а после обеда, вплоть до другого утра,
не годится;
что Федору Платонычу вчерашнего числа прислал полорецкий городничий свежей икры в презент;
что Вера Евлампьевна, выдавая замуж свою дочь, вызывала зачем-то окружных из уездов.
— Уж, право, я
не знаю,
чего тебе, дурочка, хочется! — сказал он в сильнейшем раздумье, — кажется, ты первое лицо в городе… право,
не знаю,
чего тебе хочется!
— Это, брат, дело надобно вести так, — продолжал он, — чтоб тут сам черт ничего
не понял. Это, брат, ты по-приятельски поступил,
что передо мной открылся; я эти дела вот как
знаю! Я, брат, во всех этих штуках искусился! Недаром же я бедствовал, недаром три месяца жил в шкапу в уголовной палате: квартиры, брат,
не было — вот
что!
К сожалению, полная развязка этой истории
не дошла до меня;
знаю только,
что с этого времени остроумнейшие из крутогорских чиновников, неизвестно с какого повода, прозвали княжну пауком-бабой.
Разговаривая с ней за ужином, я вижу, как этот взор беспрестанно косит во все стороны, и в то время, когда, среди самой любезной фразы, голос ее внезапно обрывается и принимает тоны надорванной струны, я заранее уж
знаю,
что кто-нибудь из приглашенных взял два куска жаркого вместо одного, или
что лакеи на один из столов, где должно стоять кагорское, ценою
не свыше сорока копеек, поставил шато-лафит в рубль серебром.
— Ведь вы
знаете, entre nous soit dit, [между нами говоря (франц.)]
что муж ее… (Марья Ивановна шепчет что-то на ухо своей собеседнице.) Ну, конечно, мсьё Щедрин, как молодой человек… Это очень понятно! И представьте себе: она, эта холодная, эта бездушная кокетка, предпочла мсье Щедрину — кого же? — учителя Линкина! Vous savez?.. Mais elle a des instincts, cette femme!!! [
Знаете?.. Ведь эта женщина
не без темперамента!!! (франц.)]
— Еще бы! — отвечает Марья Ивановна, и голос ее дрожит и переходит в декламацию, а нос, от душевного волнения, наполняется кровью, независимо от всего лица, как пузырек, стоящий на столе, наполняется красными чернилами, — еще бы! вы
знаете, Анфиса Петровна,
что я никому
не желаю зла —
что мне? Я так счастлива в своем семействе! но это уж превосходит всякую меру! Представьте себе…
Что касается до главы семейства, то он играет в своем доме довольно жалкую роль и значением своим напоминает того свидетеля, который, при следствии, на все вопросы следователя отвечает: запамятовал,
не знаю и
не видал.
— Вот-с, изволите видеть, — подхватывает торопливо Харченко, как будто опасаясь, чтобы Коловоротов или кто-нибудь другой
не посягнул на его авторскую славу, — вот изволите видеть: стоял один офицер перед зеркалом и волосы себе причесывал, и говорит денщику:"
Что это, братец, волосы у меня лезут?"А тот,
знаете, подумавши этак минут с пять, и отвечает:"Весною, ваше благородие, всяка скотина линяет…"А в то время весна была-с, — прибавил он, внезапно краснея.
— Мы здесь рассуждаем об том, — говорит он мне, — какое нынче направление странное принимает литература — всё какие-то нарывы описывают! и так,
знаете, все это подробно,
что при дамах даже и читать невозможно… потому
что дама — vous concevez, mon cher! [вы понимаете, мой милый! (франц.)] — это такой цветок, который ничего, кроме тонких запахов, испускать из себя
не должен, и вдруг ему, этому нежному цветку, предлагают навозную кучу… согласитесь,
что это неприятно…
— Знакомят с какими-то лакеями, мужиками, солдатами… Слова нет,
что они есть в природе, эти мужики, да от них ведь пахнет, — ну, и опрыскай его автор чем-нибудь, чтобы,
знаете, в гостиную его ввести можно. А то так со всем, и с запахом, и ломят… это
не только неприлично, но даже безнравственно…
mais vous concevez, mon cher, делай же он это так, чтоб читателю приятно было; ну, представь взяточника, и изобрази там… да в конце-то, в конце-то приготовь ему возмездие, чтобы
знал читатель, как это
не хорошо быть взяточником… а то так на распутии и бросит — ведь этак и понять, пожалуй, нельзя, потому
что, если возмездия нет, стало быть, и факта самого нет, и все это одна клевета…
Я
знаю,
что она хочет спросить, почему нет в числе гостей Техоцкого; но я
не объясняю ей истинных причин этого отсутствия, потому
что это могло бы огорчить ее.
— Вы
знаете, княжна, — отвечаю я, —
что я
не имею никакого мнения на этот счет.
— Да, я и забыла,
что вы человек осторожный… однако, в самом деле, вы
не знаете, отчего…
Начал он скучать и томиться и
не знал, где для себя место найти, потому
что все душегубства его прежние непрестанно пред глазами его объявлялись и всюду за ним преследовали.
— А какая у него одежа? пониток черный да вериги железные — вот и одежа вся. Известно,
не без того, чтоб люди об нем
не знали; тоже прихаживали другие и милостыню старцу творили: кто хлебца принесет, кто холстеца, только мало он принимал, разве по великой уж нужде. Да и тут, сударь, много раз при мне скорбел,
что по немощи своей,
не может совершенно от мира укрыться и полным сердцем всего себя богу посвятить!
— Ведь
чего не выдумают! — прервал писарь. — Ну, статочное ли дело, чтобы волчица человека
не задрала! Ведь она, Пименыч, только аппетит свой
знает, а разуму в ней настоящего нет!
Почуял,
что ли, он во сне,
что кони
не бегут, как вскочит, да на меня!"Ах ты сякой!"да"Ах ты этакой!"Только бить
не бьет, а так,
знаешь, руками помахивает!
— А где же теперь твои сыновья? — спросил я,
зная наперед,
что старик ни о
чем так охотно
не говорит, как о своих семейных делах.
— Так я, сударь, и пожелал; только
что ж Кузьма-то Акимыч,
узнавши об этом, удумал? Приехал он ноне по зиме ко мне:"Ты, говорит, делить нас захотел, так я, говорит, тебе этого
не позволяю, потому как я у графа первый человек! А как ты, мол,
не дай бог, кончишься, так на твоем месте хозяйствовать мне, а
не Ивану, потому как он малоумный!"Так вот, сударь, каки ноне порядки!
— Подала, сударь, и хотя опять дело мое проиграла, однако
не могла же я
не подать просьбы, потому
что дворянскую свою честь очень
знаю, и защищать ее, по закону, завсегда обязываюсь… После того…
— Я
не знаю,
что вам угодно сказать, Семен Иваныч, а как я никаким ремеслом
не занимаюсь, — стало быть, слова ваши ничего больше, как обида мне…
Живновский. Да, да, по-моему, ваше дело правое… то есть все равно
что божий день. А только,
знаете ли? напрасно вы связываетесь с этими подьячими! Они, я вам доложу, возвышенности чувств понять
не в состоянии. На вашем месте, я поступил бы как благородный человек…
Забиякин (
не слушая его). А
знаете ли,
что по-ихнему дело называется? продать связку-другую баранков, надуть при этом на копейку — вот это дело-с!.. Принадлежа к высшему классу общества,
знаете, даже как-то совестно за них, совестно за отечество.
Живновский. Тут, батюшка, толку
не будет! То есть, коли хотите, он и будет, толк-от, только
не ваш-с, а собственный ихний-с!.. Однако вы вот упомянули о каком-то «якобы избитии» — позвольте полюбопытствовать! я,
знаете, с молодых лет горячность имею, так мне такие истории…
знаете ли,
что я вам скажу? как посмотришь иной раз на этакого гнусного штафирку, как он с камешка на камешок пробирается, да боится даже кошку задеть, так даже кровь в тебе кипит: такая это отвратительная картина!