Разговор этот
происходил в июле 1581 года между Максимом Яковлевичем Строгановым, высоким, красивым, мужчиною лет тридцати, с чисто русским открытым лицом — несколько выдающиеся только скулы его указывали на примесь татарской крови — и старухой лет под пятьдесят, Лукерьей Антиповной, нянькой его сестры Ксении Яковлевны, в одной из горниц обширных хором братьев Строгановых.
Неточные совпадения
9
июля он уехал, а 11
июля поутру
произошло недоумение
в гостинице у станции московской железной дороги, по случаю невставанья приезжего, а часа через два потом сцена на Каменноостровской даче, теперь проницательный читатель уже не промахнется
в отгадке того, кто ж это застрелился.
22
июля после молебна и парада (был табельный день) прибежал надзиратель и доложил, что генерал-губернатор желает меня видеть. Я отправился. А. Н. Корф принял меня очень ласково и беседовал со мной около получаса. Наш разговор
происходил в присутствии ген. Кононовича. Между прочим, мне был предложен вопрос, не имею ли я какого-либо официального поручения. Я ответил: нет.
Полковник Толстой, начальник казанского конного легиона, выступил против Пугачева и 10
июля встретил его
в двенадцати верстах от города.
Произошло сражение. Храбрый Толстой был убит, а отряд его рассеян. На другой день Пугачев показался на левом берегу Казанки и расположился лагерем у Троицкой мельницы. Вечером,
в виду всех казанских жителей, он сам ездил высматривать город и возвратился
в лагерь, отложа приступ до следующего утра.
Начинается долгая, упорная, скрытая от чужих взглядов борьба. Для обеих сторон это не каприз, не упрямство, а борьба за жизнь, за существование.
В июле 1891 года Толстой решил опубликовать
в газетах письмо с отказом от собственнических прав на свои литературные произведения.
Произошла бурная семейная сцена. Характер ее мы ясно можем себе представить по сценам, происходящим между мужем и женой
в упомянутой драме «И свет во тьме светит».
Такой или почти такой разговор
произошел и
в описываемый нами день — это было
в одно из воскресений конца
июля — когда Елизавета Петровна Дубянская собралась на дачу к Сиротининым и зашла к Любовь Аркадьевне предложить ей прокатиться перед поездкой.