Неточные совпадения
— Все силы-меры, ваше высокородие… то
есть,
сколько стаёт силы-возможности, — отвечает Дмитрий Борисыч.
Баталионный командир, охотно отдающий справедливость всему великому, в заключение своих восторженных панегириков об нем всегда прибавляет: «Как жаль, что Порфирий Петрович ростом не вышел: отличный
был бы губернатор!» Нельзя сказать также, чтоб и во всей позе Порфирия Петровича
было много грации; напротив того, весь он как-то кряжем сложен; но зато
сколько спокойствия в этой позе!
сколько достоинства в этом взоре, померкающем от избытка величия!
По тринадцатому году отдали Порфирку в земский суд, не столько для письма,
сколько на побегушки приказным за водкой в ближайший кабак слетать. В этом почти единственно состояли все его занятия, и, признаться сказать не красна
была его жизнь в эту пору: кто за волоса оттреплет, кто в спину колотушек надает; да бьют-то всё с маху, не изловчась, в такое место, пожалуй, угодит, что дух вон. А жалованья за все эти тиранства получал он всего полтора рубля в треть бумажками.
— Это именно удивления достойно-с! — продолжал философствовать писарь, —
сколько их тут через все лето пройдет, и даже никакой опаски не имеют! Примерно, скажем хочь про разбойников-с; разбойник, хошь ты как хошь, все он разбойник
есть, разбойничья у него душа… но эвтому самому и называется он кровопийцею… так и разбойника даже не опасаются-с!
Причина этого губительного действия заключается в том, что, сооружая себе «корету», Иван Онуфрич не столько думал об удобствах,
сколько об том, чтоб железа и дубу
было вволю, и чтоб вышла корета"православным аханье, немцам смерть и сухота".
Отставной капитан Пафнутьев, проситель шестидесяти лет, с подвязанною рукою и деревяшкой вместо ноги вид имеет не столько воинственный,
сколько наивный, голова плешивая, усы и бакенбарды от старости лезут, напротив того, на местах, где не должно
быть волос, как-то на конце носа, оконечностях ушей, — таковые произрастают в изобилии. До появления князя стоит особняком от прочих просителей, по временам шмыгает носом и держит в неповрежденной руке приготовленную заранее просьбу.
Забиякин (Живновскому). И представьте себе, до сих пор не могу добиться никакого удовлетворения. Уж
сколько раз обращался я к господину полицеймейстеру; наконец даже говорю ему: «Что ж, говорю, Иван Карлыч, справедливости-то, видно, на небесах искать нужно?» (Вздыхает.) И что же-с? он же меня, за дерзость, едва при полиции не заарестовал! Однако, согласитесь сами, могу ли я оставить это втуне! Еще если бы честь моя не
была оскорблена, конечно, по долгу християнина, я мог бы, я даже должен бы
был простить…
Нам, Савва Семеныч, без барышов
быть невозможно-с, наше дело коммерческое: тем только и живешь, что оборотишься не столько капиталом,
сколько изворотцем-с.
Около обиженного мальчика хлопотала какая-то женщина, в головке и одетая попроще других дам. По всем вероятиям, это
была мать Оськи, потому что она не столько ублажала его,
сколько старалась прекратить его всхлипыванья новыми толчками. Очевидно, она хотела этим угодить хозяевам, которые отнюдь не желали, чтоб Оська обижался невинными проказами их остроумных деточек. Обидчик между тем, пользуясь безнаказанностию, прохаживался по зале, гордо посматривая на всех.
Уж два часа; на улицах заметно менее движения, но, около ворот везде собираются группы купчих и мещанок, уже пообедавших и вышедших на вольный воздух в праздничных нарядах. Песен не слыхать, потому что в такой большой праздник
петь грех; видно, что все что ни
есть перед вашими глазами предается не столько веселию,
сколько отдохновению и какой-то счастливой беззаботности.
И притом вы не совсем благодарны; если б меня не
было, кто бы мог доставить вам столько удовольствия,
сколько доставляю, например, я своим злоречием?
Рогожкин, с своей стороны, не столько
пил,
сколько, как выражаются, «потюкивал» водку.
— Точно так-с, ваше высокоблагородие! от начальства наистрожайше
было предписано-с: то
есть чтоб все до точности-с,
сколько у кого коров-с, кур-с; даже рябчиков-с пересчитать велено было-с…
И еще доложу вам, сударь, такой, примерно, предмет, что
сколько вот я ни бродил по свету,
сколько ни знавал «особников», а истинной, настоящей то
есть любви в них не видал.
А расходу для них не бог знает
сколько: только за тепло да за ласку, потому что хлеб у него завсегда свой, и такой, сударь, хлеб, что нашему брату только на диво, как они его
едят.
— Помилуйте, как же это возможно? Да уж одно то во внимание примите, что служба какая
будет! На одни украшения
сколько тысяч пошло-с, лепирии золотые, и все одно к одному-с…
— Ну, — говорю, — у меня цыц!
пей и блажи
сколько душе угодно, а из-под моей власти не выходить! слышишь! Как выдет у вас что-нибудь новенькое, а пуще всего даст свой дух Андрюшка — живым манером ко мне!
Следователь перестает на время
быть человеком и принимает все свойства бесплотного существа: способность улетучиваться, проникать и проникаться и т. Д. И
сколько страха,
сколько ожиданий борется в одно и то же время в его сердце!
Еду я и думаю, что на этой станции у смотрителя жена, должно
быть, хорошенькая. Почему я это думаю — не могу объяснить и сам, но что он женат и что жена у него хорошенькая, это так для меня несомненно, как будто бы я видел ее где-то своими глазами. А смотритель непременно должен
быть почтенный старик, у которого жена не столько жена,
сколько род дочери, взятой для украшения его одинокого существования…