Неточные совпадения
Русская пословица гласит так: «жить живи, однако и честь
знай».
— Я
знаю, вашим превосходительствам угодно, вероятно, сказать, что в последнее время
русская печать в особенности настаивала на том, чтоб всех
русских жарили по суду 35.
Мальчик высказал это солидно, без похвальбы, и без всякого глумления над странностью моего вопроса. По-видимому, он понимал, что перед ним стоит иностранец (кстати: ужасно странно звучит это слово в применении к
русскому путешественнику; по крайней мере, мне большого труда стоило свыкнуться с мыслью, что я где-нибудь могу быть… иностранцем!!), которому простительно не
знать немецких обычаев.
Мальчик в штанах. Ах,
русский мальчик, какие вы странные слова употребляете и как, должно быть, недостаточно воспитание, которое вам дают! Я уверен, например, что вы не
знаете, что такое бог?
Мальчик в штанах.
Знаете ли,
русский мальчик, что я думаю? Остались бы вы у нас совсем! Господин Гехт охотно бы вас в кнехты принял. Вы подумайте только: вы как у себя спите? что кушаете? А тут вам сейчас войлок хороший для спанья дадут, а пища — даже в будни горох с свиным салом!
Почему желание
знать, как живет
русский деревенский человек, называется предосудительным, а желание поделиться с ним некоторыми небесполезными сведениями, которые повысили бы его умственный и нравственный уровень, — превратным толкованием?
Русская лошадь
знает кнут и потому боится его (иногда даже до того уже
знает, что и бояться перестает: бей, несытая душа, коли любо!); немецкая лошадь почти совсем не
знает кнута, но она
знает"историю"кнута, и потому при первом щелканье бича бежит вперед, не выжидая более действительных понуждений.
Я
знаю многих
русских дам, которые, наверное, обидятся наглостью обер-кельнера и воскликнут: как он смеет клеветать?
[Россия…
русский народ] xa-xa!""les boyards russes… [
русские бояре] xa-xa!"«Да вы
знаете ли, что наш рубль полтинник стоит… ха-ха!» «Да вы
знаете ли, что у нас целую губернию на днях чиновники растащили… ха-ха!» «Где это видано… ха-ха!» Словом сказать, сыны России не только не сдерживали себя, но шли друг другу на перебой, как бы опасаясь, чтоб кто-нибудь не успел напаскудить прежде.
Я
знал, что
русская печать вообще скромная и потому о многом умалчивает; но тут мне показалось, что скромность как будто и не совсем уместна.
Помню, я приехал в Париж сейчас после тяжелой болезни и все еще больной… и вдруг чудодейственно воспрянул. Ходил с утра до вечера по бульварам и улицам, одолевал довольно крутые подъемы — и не
знал усталости. Мало того: иду однажды по бульвару и встречаю
русского доктора Г., о котором мне было известно, что он в последнем градусе чахотки (и, действительно, месяца три спустя он умер в Ницце). Разумеется, удивляюсь.
Он, в свою очередь, подтвердил мою догадку и, поздравив меня с тем, что Россия обладает столь целесообразными пословицами, присовокупил, что по-французски такого рода изречения составляют особого рода кодекс, именуемый «la sagesse des nations». [«мудрость народов»] Через минуту все пассажиры уже
знали, что в среде их сидит un journaliste russe, [
русский журналист] у которого уши выше лба не растут.
Знает ли он, что вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен в Maison d'Or [«Золотом доме» (ночной ресторан)] генерал-майором Отчаянным в сообществе с la fille Kaoulla?
знает ли он, что в это самое время Юханцев, по сочувствию, стонал в Красноярске, а члены взаимного поземельного кредита восклицали: «Так вот она та пропасть, которая поглотила наши денежки!»
Знает ли он, что вот этой самой рыбьей костью (на ней осталось чуть-чуть мясца)
русский концессионер Губошлепов ковырял у себя в зубах, тщетно ожидая в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из меня вымотала, а все только одни разговоры разговаривает!
Мы,
русские сытые люди, круглый год питающиеся блинами, пирогами и калачами, кое-что
знаем о том духовном остолбенении, при котором единственную лучезарную точку в жизни человека представляет сон, с целою свитой свистов, носовых заверток, утробных сновидений и кошмаров.
— Здесь-то-с? а вы
знаете ли, что такое… здесь? Здесь!!Стоит только шепнуть: вот, мол,
русский нигилист — сейчас это менотки [ручные кандалы] на руки, арестантский вагон, и марш на восток в deutsch Avricourt! [немецкий Аврикур] Это… здесь-с!А в deutsch Avricourt'e другие менотки, другой вагон, и марш… в Вержболово! Вот оно… здесь!Только у них это не экстрадицией называется, а экспюльсированием 6. Для собственных, мол, потребностей единой и нераздельной французской республики!
— Вот-вот-вот. Был я, как вам известно, старшим учителем латинского языка в гимназии — и вдруг это наболело во мне… Всё страсти да страсти видишь… Один пропал, другой исчез… Начитался,
знаете, Тацита, да и задал детям, для перевода с
русского на латинский, период:"Время, нами переживаемое, столь бесполезно-жестоко, что потомки с трудом поверят существованию такой человеческой расы, которая могла оное переносить!"7
— У нас таких животных совсем не бывает, — сказала она, — но
русские, действительно, довольно часто жалуются, что их посещают видения в этом роде… И
знаете ли, что я заметила? — что это случается с ними преимущественно тогда, когда друзья, в кругу которых они проводили время, покидают их, и вследствие этого они временно остаются предоставленными самим себе.
—
Русские, действительно, чаще скучают, нежели люди других национальностей, и, мне кажется, это происходит оттого, что они чересчур избалованы.
Русские не любят ни думать, ни говорить. Я
знал одного полковника, который во всю жизнь не сказал ни одного слова своему денщику, предпочитая объясняться посредством телодвижений.
Затем я
знаю очень много"рассказов"из жизни достопримечательных
русских деятелей и уверен, что рассказы эти доставят вам удовольствие.
Узнав об этом,
русские дамы вдруг словно сбесились.
— А как любит
русских, если б вы
знали! — рассказывал мне сосед по креслу, — представьте себе, прихожу я на днях к ней. — Так и так, говорю, позвольте поблагодарить за наслаждение… В Петербурге, говорю, изволили в семьдесят четвертом году побывать… — Так вы, говорит,
русский? Скажите, говорит,
русским, что они — душки! Все, все
русские — душки! а немцы — фи! И еще скажите
русским, что они (сосед наклонился к моему уху и шепнул что-то, чего я, признаюсь, не разобрал)… Это, говорит, меня один кирасир научил!
На пятый день Капотт не пришел. Я побежал в кафе, при котором он состоял в качестве завсегдатая, и
узнал, что в то же утро приходил к нему un jeune seigneur russe [молодой
русский барин] и, предложив десять франков пятьдесят сантимов, увлек старого профессора с собою. Таким образом, за лишнюю полтину меди Капотт предал меня…
Русские кондукторы
знают это и снисходят, а заграничные кондукторы не понимают, и только покрикивают: en voitures, les voyageurs, en voitures! [пассажиры, займите свои места, займите свои места!]
Именно это чувство неизвестности овладело мной, покуда я, неся под мышками и в руках какие-то совсем ненужные коробки, слонялся в полумраке платформы. Собственно говоря, я не искал, а в глубоком унынии спрашивал себя: где-то он, мой шесток ("иде домув мой?"как певали братья славяне на Минерашках у Излера), обретается? Не
знаю, долго ли бы я таким манером прослонялся, если б в ушах моих не раздался, на чистейшем
русском диалекте, призыв...
Неточные совпадения
Они
знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью смотрел в окно на эту веселую
русскую компанию здоровых людей, собравшуюся под каштаном.
―
Знаю вас и вашу полезную, ― опять он поймал моль, ― деятельность, как и всякий
Русский, ― сказал адвокат наклонившись.
— Я не имею удовольствия
знать этого господина Левина, — улыбаясь сказал Вронский, — но, вероятно, он никогда не видал тех машин, которые он осуждает. А если видел и испытывал, то кое-как, и не заграничную, а какую-нибудь
русскую. А какие же тут могут быть взгляды?
— А мы живем и ничего не
знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая на статью о
русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
— Не
знаю, я не пробовал подолгу. Я испытывал странное чувство, — продолжал он. — Я нигде так не скучал по деревне,
русской деревне, с лаптями и мужиками, как прожив с матушкой зиму в Ницце. Ницца сама по себе скучна, вы
знаете. Да и Неаполь, Сорренто хороши только на короткое время. И именно там особенно живо вспоминается Россия, и именно деревня. Они точно как…