Роман ее был непродолжителен. Через неделю Аигин собрался так же внезапно, как внезапно приехал. Он не был особенно нежен с нею, ничего не обещал, не
говорил о том, что они когда-нибудь встретятся, и только однажды спросил, не нуждается ли она. Разумеется, она ответила отрицательно. Даже собравшись совсем, он не зашел к ней проститься, а только, проезжая в коляске мимо школы, вышел из экипажа и очень тихо постучал указательным пальцем в окно.
Неточные совпадения
За это, даже на
том недалеком финском побережье, где я живу,
о русском языке между финнами и слыхом не слыхать. А новейшие русские колонизаторы выучили их только трем словам: «риби» (грибы), «ривенник» (гривенник) и «двуривенник».
Тем не менее в селе Новая-Кирка есть финны из толстосумов (торговцы), которые
говорят по-русски довольно внятно.
И теперь имя его до
того погрузилось в мрак, что не только никто
о нем не
говорит, но даже и не помнит его существования.
Я не
говорю уже
о том, как мучительно жить под условием таких метаний, но спрашиваю: какое горькое сознание унижения должно всплыть со дна души при виде одного этого неустанно угрожающего указательного перста?
Я слишком достаточно
говорил выше (III)
о современной административной организации, чтобы возвращаться к этому предмету, но думаю, что она основана на
тех же началах, как и в былые времена, за исключением коллегий, платков и урн.
А назавтра опять белый день, с новым повторением
тех же подробностей и
того же празднословия! И это не надоедает… напротив! Встречаешься с этим днем, точно с старым другом, с которым всегда есть
о чем
поговорить, или как с насиженным местом, где знаешь наверное, куда идти, и где всякая мелочь
говорит о каком-нибудь приятном воспоминании.
— Ежели вы, господа, на этой же почве стоите, —
говорил он, —
то я с вами сойдусь. Буду ездить на ваши совещания, пить чай с булками, и общими усилиями нам, быть может, удастся подвинуть дело вперед. Помилуй! tout croule, tout roule [все рушится, все разваливается (франц.)] — a y нас полезнейшие проекты под сукном по полугоду лежат, и никто ни
о чем подумать не хочет! Момент,
говорят, не наступил; но уловите же наконец этот момент… sacrebleu!.. [черт возьми! (франц.)]
— Нет, стесниться уж больше некуда, и без
того тесно.
Говорю тебе: надо кланяться, напоминать
о себе, хлопотать… Хлопочут же другие…
Стал реже и реже появляться к обеду и завтраку, предпочитая пропитываться в ресторанах, где, по крайней мере,
говорят только
о том,
о чем действительно
говорить надлежит.
— Днем я принадлежу обязанностям, которые налагает на меня отечество, —
говорила она, разумея под отечеством Россию, — но вечер принадлежит мне и моим друзьям. А впрочем, что ж! ведь и вечером мы
говорим всё
о них, всё
о тех же милых сердцу детях!
Но и с ангелочком случались приключения, благодаря которым она становилась в тупик. Однажды Essbouquet задал сочинение на
тему:"Que peut dire la couleur bleue?"[«
О чем может
говорить голубой цвет?» (франц.)] Верочка пришла домой в большой тревоге.
Она уж достаточно знает и
о том, что может
говорить голубой цвет, и
о том, что может случиться, если девушка оступится, прыгая по лестнице.
Всю ночь она волновалась. Что-то новое, хотя и неясное, проснулось в ней. Разговор с доктором был загадочный, сожаления отца заключали в себе еще менее ясности, а между
тем они точно разбудили ее от сна. В самом деле, что такое жизнь? что значат эти «крохи»,
о которых
говорил доктор?
Во время рождественских праздников приезжал к отцу один из мировых судей. Он
говорил, что в городе веселятся, что квартирующий там батальон доставляет жителям различные удовольствия, что по зимам нанимается зал для собраний и бывают танцевальные вечера. Потом зашел разговор
о каких-то пререканиях земства с исправником,
о том, что земские недоимки совсем не взыскиваются, что даже жалованье членам управы и мировым судьям платить не из чего.
Но в
то же время и погода изменилась. На небе с утра до вечера ходили грузные облака; начинавшееся тепло, как бы по мановению волшебства, исчезло; почти ежедневно шел мокрый снег,
о котором
говорили: молодой снег за старым пришел. Но и эта перемена не огорчила Ольгу, а, напротив, заняла ее. Все-таки дело идет к возрождению;
тем или другим процессом, а природа берет свое.
Разумеется, он начал с
того, что отказывался от жалованья,
говоря, что готов послужить земле безвозмездно, что честь, которую ему делают… понятие
о долге… наконец, обязанность…
— Девица Петропавловская,
о которой я уж
говорил вам, — объясняет он Краснову, — продолжает являть себя неблагонадежною. Вчера я получил
о ней сведения, которые не оставляют ни малейшего в
том сомнения.
Я
говорил себе, что разлука будет полная, что
о переписке нечего и думать, потому что вся сущность наших отношений замыкалась в личных свиданиях, и переписываться было не
о чем; что ежели и мелькнет Крутицын на короткое время опять в Петербурге,
то не иначе, как по делам «знамени», и вряд ли вспомнит обо мне, и что вообще вряд ли мы не в последний раз видим друг друга.
— Вот видишь ли, Евгений, — промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ, — как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не
говорю о том, что он не раз выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги, — имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено, — но он всякому рад помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон…
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как начал
говорить о литературе,
то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Городничий. Ну, а что из
того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы…
О, я знаю вас: вы если начнете
говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Г-жа Простакова. Полно, братец,
о свиньях —
то начинать. Поговорим-ка лучше
о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с
того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
— Не к
тому о сем
говорю! — объяснился батюшка, — однако и
о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича
о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо», — прибавляет летописец. Или,
говоря другими словами, Фердыщенко понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь
о правде,
то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут.