Неточные совпадения
Правда, что Наполеон III оставил по себе целое чужеядное племя Баттенбергов, в виде Наполеонидов, Орлеанов
и проч. Все они бодрствуют
и ищут глазами, всегда готовые броситься на добычу. Но история сумеет разобраться в этом наносном хламе
и отыщет, где находится действительный центр тяжести жизни. Если же она
и упомянет о хламе,
то для
того только, чтобы сказать: было время такой громадной душевной боли, когда всякий авантюрист овладевал человечеством
без труда!
Сделка состояла в
том, что крестьянам
и дворовым людям, тайно от них, давалась «вольная»,
и затем, тоже
без их ведома, от имени каждого, в качестве уже вольноотпущенного, заключался долгосрочный контракт с хитроумным фабрикантом.
— Нечего годить; скоро мы совсем
без молока будем. Двадцать коров на дворе, а для дома недостает. Давеча Володя сливок просит, послала на скотную — нет сливок; принесли молока, да
и то жидкого.
Первому можно
без риска верить; что касается до второго,
то не лишнее
и остеречься.
О прочих наезжих мироедах распространяться я не буду. Они ведут свое дело с
тою же наглостью
и горячностью, как
и Иван Фомич, — только размах у них не так широк
и перспективы уже.
И чиновник
и мещанин навсегда завекуют в деревне,
без малейшей надежды попасть в члены суб-суб-комиссии для вывозки из города нечистот.
За всем
тем он понимает, что час ликвидации настал. В былое время он
без церемоний сказал бы ненавистнику: пустое, кум, мелешь! А теперь обязывается выслушивать его, стараясь не проронить ни одного слова
и даже опасаясь рассердить его двусмысленным выражением в лице. Факты налицо,
и какие факты!
Тем не менее нельзя отрицать, что
и на среду простецов либеральные веяния остаются не
без влияния.
Приходилось по-прежнему бесцельно бродить по комнатам, прислушиваться к бою маятника
и скучать, скучать
без конца. Изредка она каталась в санях,
и это немного оживляло ее; но дорога была так изрыта ухабами, что беспрерывное нырянье в значительной степени отравляло прогулку. Впрочем, она настолько уж опустилась, что ее
и не тянуло из дому. Все равно, везде одно
и то же,
и везде она одна.
Ольга, не
без смущения, выслушала аттестацию Семигорова, но когда осталась одна,
то опять перечитала заветное письмо
и опять напрягла все усилия, чтобы хоть что-нибудь из него выжать. Искру чувства, надежду… что-нибудь!
— Не надо! — крикнула она
и вдруг спохватилась, Вспомнилась ей Людмила Михайловна; вспомнилось
и то, что еще в Петербурге ей говорили, что всего пуще надо бояться ссор с влиятельными лицами; что вот такая-то поссорилась с старостой,
и была вытеснена; такая-то не угодила члену земской управы,
и тоже теперь
без места.
— Мне не скучно. Но ежели бы
и было скучно,
то надо же кому-нибудь
и скучать. Притом же я, с позволения maman, буду иногда выходить в город.
И я уверена, что подруги свидятся со мной
без неудовольствия.
И начала раскладывать одно за другим платья, блузы, принадлежности белья
и проч. Все было свежо, нарядно, сшито в мастерских лучших портных. Лидочка осматривала каждую вещицу
и восхищалась; восхищалась объективно,
без всякого отношения к самой себе. Корсет ровно вздымался на груди ее в
то время, как с ее языка срывались:"Ах, душка!","ах, очарованье!","ах, херувим!"
Он даже избегает такого рода собеседований, как будто чувствует за собою вину. Он боится, что если обнаружится тайна осиявшего его ореола,
то его станут дразнить. Он сам в основу своей литературно-публицистической деятельности всегда полагал дразнение
и потому не
без основания опасается, что
та же система будет применена
и к нему. Мелкодушный
и легкомысленный, он только от мелкодушных
и легкомысленных ждет возмездия
и обуздания.
Тем не менее газетная машина, однажды пущенная в ход, работает все бойчее
и бойчее.
Без идеи,
без убеждения,
без ясного понятия о добре
и зле, Непомнящий стоит на страже руководительства, не веря ни во что, кроме
тех пятнадцати рублей, которые приносит подписчик,
и тех грошей, которые один за другим вытаскивает из кошеля кухарка. Он даже щеголяет отсутствием убеждений, называя последние абракадаброю
и во всеуслышание объявляя, что ни завтра, ни послезавтра он не намерен стеснять себя никакими узами.
А в обществе между
тем ходили самые разнообразные слухи. Одни рассказывали, что вор пошел на соглашение: возвратить половину суммы в течение бесконечного числа лет
без процентов; другие говорили, что начет
и вовсе сложен.
—
И сами теперь об этом тужим, да тогда, вишь, мода такая была: все вдруг с места снялись, всей гурьбой пошли к мировому.
И что тогда только было — страсть!
И не кормит-то барин,
и бьет-то! Всю,
то есть, подноготную разом высказали. Пастух у нас жил, вроде как
без рассудка. Болонa у него на лбу выросла, так он на нее все указывал: болит! А господин Елпатьев на разборку-то не явился. Ну, посредник
и выдал всем разом увольнительные свидетельства.
—
И то пора. Только, вот, как ни живешь, а все завтрашнего предмета не угадаешь. Сегодня десять предметов — думаешь: будет! — ан завтра — одиннадцатый!
И всё по затылку да по затылку — хлобысь! А мы бы, вашескородие,
и без предметов хорошохонько прожили бы.
— Верю вам, что
без предметов удобнее, да нельзя этого, любезный. Во-первых, как я уже сказал, казне деньги нужны; а во-вторых, наука такая есть, которая только
тем и занимается, что предметы отыскивает. Сначала по наружности человека осмотрит — одни предметы отыщет, потом
и во внутренности заглянет, а там тоже предметы сидят. Разыщет наука, что следует, а чиновники на ус между
тем мотают, да, как наступит пора,
и начнут по городам разъезжать.
И как только заприметят полезный предмет — сейчас протокол!
Однако он продолжал упорствовать в трезвости. Надеялся, что «шутка»
и без помощи вина поможет ему «угореть». Шутит да шутит, — смотришь, под конец так исшутится, что
и совсем не человеком сделается. Тогда
и легче будет.
И теперь мальчишки при его проходе рога показывают; но он уж не
тот, что прежде: ухватит первого попавшегося озорника за волосья
и так отколошматит, что любо.
И старики не претендуют, а хвалят его за это.
Он был счастлив. Проводил время
без тревог, испытывал доступные юноше удовольствия
и едва ли когда-нибудь чувствовал себя огорченным. Мне казалось в
то время, что вот это-то
и есть самое настоящее равновесие души. Он принимал жизнь, как она есть,
и брал от нее, что мог.
— Что ж угадывать? Во мне все так просто
и в жизни моей так мало осложнений, что
и без угадываний можно обойтись. Я даже рассказать тебе о себе ничего особенного не могу. Лучше ты расскажи. Давно уж мы не видались, с
той самой минуты, как я высвободился из Петербурга, — помнишь, ты меня проводил? Ну же, рассказывай: как ты прожил восемь лет? Что предвидишь впереди?..
Такова была среда, которая охватывала Имярека с молодых ногтей. Живя среди массы людей, из которых каждый устраивался по-своему, он
и сам подчинялся общему закону разрозненности. Вместе с другими останавливался в недоумении перед задачами жизни
и не
без уныния спрашивал себя: ужели дело жизни в
том и состоит, что оно для всех одинаково отсутствует?
Лозунг его в
то время выражался в трех словах: свобода, развитие
и справедливость. Свобода — как стихия, в которой предстояло воспитываться человеку; развитие — как неизбежное условие,
без которого никакое начинание не может представлять задатков жизненности; справедливость — как мерило в отношениях между людьми, такое мерило, за чертою которого должны умолкнуть все дальнейшие притязания.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям
и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить
без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись
без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),
и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
В это время слышны шаги
и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся
и стараются выйти, что происходит не
без того, чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Осип (выходит
и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту,
и скажи почтмейстеру, чтоб он принял
без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если
и взял с иного,
то, право,
без всякой ненависти.