Неточные совпадения
Только они думают, что без них это благополучие совершиться
не может. Когда мы с вами во время оно бреднями развлекались, нам как-то никогда на ум
не приходило, с нами они осуществятся или без нас. Нам казалось, что, коснувшись всех, они коснутся, конечно, и нас, но
того,
чтобы при сем утащить кусок пирога… сохрани бог! Но ведь
то были бредни, мой друг, которые как пришли, так и ушли. А нынче — дело. Для дела люди нужны, а люди — вот они!
Задача довольно трудная, но она будет в значительной мере облегчена, ежели мы дисциплинируем язык таким образом,
чтобы он лгал самостоятельно,
то есть как бы
не во рту находясь, а где-нибудь за пазухой.
Ежели ваш урядник обратится к вам с просьбой:"вместо
того,
чтобы молочными-то скопами заниматься, вы бы, сударыня, хоть одного потрясателя мне изловить пособили!",
то смело отвечайте ему:"мы с вами в совершенно различных сферах работаем; вы — обязываетесь хватать и ловить, я обязываюсь о преуспеянии молочного хозяйства заботиться;
не будем друг другу мешать, а останемся каждый при своем!"
С
тем я и ушел, что предстоит дожидаться тридцать лет. Многонько это, ну, да ведь ежели раньше нельзя, так и на
том спасибо. Во всяком случае, теперь для вас ясно, что ваши упреки мной
не заслужены, а для меня
не менее ясно, что ежели я желаю переписываться с родственниками,
то должен писать так,
чтобы мои письма заслуживали вручения.
Так что, ежели вы видите массы компарсов, перебегающих с одной стороны улицы на другую, под влиянием общественного переполоха,
то это совсем
не значит, что общество изменило своим симпатиям и антипатиям, а значит только, что оно
не сознает себя достаточно сильным,
чтобы относиться самостоятельно к дворницкому игу.
Только голоднее, а идеалы всё
те же:
не то,
чтобы что-нибудь, ограждения ради, придумать, а прямо за шиворот или руки к лопаткам.
Если б дело шло о расширении области дракинского лужения, это тронуло бы меня весьма умеренно. Но Пафнутьевы говорят
не о лужении, а об
том,
чтобы проникнуть в сферу шиворота и выворачиванья рук к лопаткам. Вот почва, на которой мы стоим в настоящее время и которую
не должны терять из виду, ежели хотим рассуждать правильно.
И все это счастье, всю эту сытость, мир и благоволение охраняли и обеспечивали нам облеченные доверием куроцапы, зорко следившие за
тем,
чтобы Анфисушка называла нас именно кормильцами, а
не идолами.
Иной Сквозник-Дмухановский прямо предъявляет таксу; я уплачиваю по ней и ухожу обнадеженный; буде же
не имею чем уплатить,
то стараюсь выполнить мою нужду так,
чтобы меня
не увидели.
Да ведь это и естественно. Люди ходят в трактиры для
того, чтоб пить, есть и по душе разговоры вести, а совсем
не для
того,
чтобы доставлять кандидатам в сведущие люди"отголоски трактирных мнений"по интересующим их вопросам.
А так как проверители от своих идеалов никогда
не отступят, так как они именно на
том и будут настаивать,
чтобы ничего
не было,
то ясно, что и междоусобиям
не предвидится конца.
Шкура
чтобы цела была — вот что главное; и в
то же время: умереть! умереть! умереть! — и это бы хорошо! Подите разберитесь в этой сумятице! Никто
не знает, что ему требуется, а ежели
не знает,
то об каких же выводах может быть речь? Проживем и так. А может быть, и
не проживем — опять-таки мое дело сторона.
— Я, дядя, стараюсь. Коли чувствую, что
не может нравиться,
то стараюсь устроить так,
чтобы, по крайней мере,
не ненравилось. Зажму нос, зажму глаза, притаю дыхание. Для этого-то, собственно, я и
не думаю об выводах. Я, дяденька, решился и впредь таким же образом жить.
Вы понимаете, что на подобные ответы
не может быть возражений; да они с
тем, конечно, и даются, что предполагают за собой силу окончательного решения."Довольно останется!"Что ни делай, всегда"довольно останется!" — таков единственный штандпункт, на котором стоит Сенечка, но, право, и одного такого штандпункта достаточно,
чтобы сделать человека неуязвимым.
— Ну, вот, теперь прощаю! Теперь — все забыто. И я тебя простила, и ты меня прости. Я тебя простила за
то, что ты свою maman обеспокоил, а ты меня прости за
то, что я тебе тогда сгоряча… Ну, пусть будет над тобой мое благословение! А
чтобы ты
не скучал, вот пять рублей — можешь себе удовольствие сделать!
Мы
не с
тем предприняли дело, чтоб идти навстречу невзгодам, а с
тем,
чтобы направлять таковые на других.
Таким образом, оказывается, что ежели вы, например, подпишетесь на"Помои",
то для
того,
чтобы не потерять денег, вы обязываетесь уговаривать всех ваших родственников, чтоб и они на"Помои"подписались… Справедливо ли это?
По-видимому, тактика Ноздрева заключается в следующем. По всякому вопросу непременно писать передовую статью, но
не затем,
чтобы выяснить самую сущность вопроса, а единственно ради
того,
чтобы высказать по поводу его"русскую точку зрения". Разумеется, выищутся люди, которые тронутся таким отношением к делу и назовут его недостаточным, — тогда подстеречь удобный момент и закричать: караул! измена!
Что Ноздрев будет с капитальцем (особливо ежели деньгами подписчиков распорядится) — это дело возможное. Но
чтобы он был"умницей" — с этим я, судя по вышедшим номерам, никак согласиться
не могу. Во-первых, он потому уж
не умница, что
не понимает, что времена переходчивы; а во-вторых, он до
того в двух номерах обнажил себя, что даже виноградного листа ему достать неоткуда,
чтобы прикрыть, в крайнем случае, свою наготу. Говорят, будто бы он меценатами заручился, да меценаты-то чем заручились?
Но в
то же время
та же улица выказала и чуткость, а именно: она отлично поняла, что литература для нее необходима, и,
не откладывая дела в долгий ящик, всей массой хлынула,
чтобы овладеть ею.
Сверх
того,
чтобы удовлетворить сжигающей его жажде деятельности, он устроил у себя по субботам рауты и, кого ни встретит, всех приглашает: «Субботы
не забудьте… это страм!!»
То есть
не субботы"страм", а
то, что требуются почти нечеловеческие усилия,
чтобы устроить по субботам обмен мыслей.
Но хозяин,
чтобы не потрясти ноздревского авторитета, кончил
тем, с чего должен был бы начать,
то есть велел подать потерпевшей стороне свой собственный платок.
Право, что-то проклятое было в этой молодости: как будто она только затем и дана была,
чтобы впоследствии, через десять лет, целым порядком фактов напомнить нам о
том, что металось перед нашими глазами и чего мы
не видели, что немолчно раздавалось у нас в ушах и чего мы
не слышали.
Самые лучшие из нас ограничивались
тем, что умывали руки или роптали друг другу на ухо; средние — старались избегать"зрелищ",
чтобы не свидетельствовать об них; заурядные —
не только
не роптали и
не избегали, но прямо, с виртуозностью и злорадством, окунались в самый омут неистовств.
Не с
тем туда приходят, чтоб подчинить темные силы заветной идее, а с
тем,
чтобы подчинить идею темным силам и потом исподволь вызвать у последних благосклонное согласие хоть на какую-нибудь крохотную сделку.
Да и
не нужно вам совсем об них знать, потому что вы призваны
не для
того,
чтобы приводить в действие практику, а для
того,
чтобы служить для нее мишенью.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести,
то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же,
чтобы уже ровно было восемьсот.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо…
не вспомню его фамилии, никак
не может обойтись без
того,
чтобы, взошедши на кафедру,
не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на
то,
чтобы ей было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит
не без
того,
чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с
тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.