Неточные совпадения
— Всякий, —
говорил он, — кого ни спросите, что он больше любит, будни или праздник? — наверное ответит: праздник. Почему-с? а потому,
государь мой, что в праздник начальники бездействуют, а следовательно, нет ни бунтов, ни соответствующих им экзекуций. Я же хочу, чтоб у меня всякий день праздник был, а чтобы будни, в которые бунты бывают, даже из памяти у всех истребились!
— Нет, вы поймите меня! Я подлинно желаю, чтобы все были живы! Вы
говорите: во всем виноваты «умники». Хорошо-с. Но ежели мы теперича всех «умников» изведем, то, как вы полагаете, велик ли мы авантаж получим, ежели
с одними дураками останемся? Вам,
государь мой, конечно, оно неизвестно, но я, по собственному опыту, эту штуку отлично знаю! Однажды, доложу вам, в походе мне три дня пришлось глаз на глаз
с дураком просидеть, так я чуть рук на себя не наложил! Так-то-с.
«Когда я был командирован моим всемилостивейшим
государем и повелителем во Францию и Испанию для изучения способов делать государственные перевороты, и в Россию — для изучения способов взыскания недоимок, я встретился в этой последней
с особенной корпорацией, которой подобной нет, кажется, в целом мире и которая чрезвычайно меня заинтересовала. Я
говорю о помпадурах.
— Но в чем же заключается то дело, о котором вы хотите
говорить с государем? Я снова прошу вас сказать мне… Может быть, смотря о его важности, я и найду возможность тотчас же доложить о вас и о вашем желании, хотя опять же не ручаюсь за успех. В какой час скажется, как выслушается.
Неточные совпадения
И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает жизнь свою наряду
с прочими, и между неустрашимостью человека государственного, который
говорит правду
государю, отваживаясь его прогневать.
— Я эфтим хочу доказать, милостивый
государь (Павел Петрович, когда сердился,
с намерением
говорил: «эфтим» и «эфто», хотя очень хорошо знал, что подобных слов грамматика не допускает.
— При входе в царский павильон
государя встретили гридни, знаете — эдакие русские лепообразные отроки в белых кафтанах
с серебром, в белых, высоких шапках,
с секирами в руках;
говорят, — это древний литератор Дмитрий Григорович придумал их.
Вот этот вельможа и слушает:
говорят, пятнадцать тысяч будет стоить, не меньше, и серебром-с (потому что ассигнации это при покойном
государе только обратили на серебро).
Можете вы оказать мне, милостивый
государь, таковую великую услугу?» — «Могу,
говорю,
с превеликим моим удовольствием и почту за особую честь», —
говорю это ему, а сам почти испугался, до того он меня
с первого разу тогда поразил.