Неточные совпадения
И когда объявлено было крестьянское освобождение,
то и с уставной грамотой Селина первая в уезде покончила,
без жалоб,
без гвалта,
без судоговорений: что следует отдала, да
и себя не обидела.
Жила она в собственном ветхом домике на краю города, одиноко,
и питалась плодами своей профессии. Был у нее
и муж, но в
то время, как я зазнал ее, он уж лет десять как пропадал
без вести. Впрочем, кажется, она знала, что он куда-то услан,
и по этому случаю в каждый большой праздник возила в тюрьму калачи.
Даже дворовые, насчет которых, собственно,
и происходил процесс прижимания гроша к грошу,
и те внимали афоризмам стяжания не только
без ненависти, но даже с каким-то благоговением.
Или обращаются к отцу с вопросом: «А скоро ли вы, братец, имение на приданое молодой хозяюшки купите?» Так что даже отец, несмотря на свою вялость, по временам гневался
и кричал: «Язвы вы, язвы! как у вас язык не отсохнет!» Что же касается матушки,
то она, натурально, возненавидела золовок
и впоследствии доказала не
без жестокости, что память у нее относительно обид не короткая.
Но ежели несправедливые
и суровые наказания ожесточали детские сердца,
то поступки
и разговоры, которых дети были свидетелями, развращали их. К сожалению, старшие даже на короткое время не считали нужным сдерживаться перед нами
и без малейшего стеснения выворачивали
ту интимную подкладку, которая давала ключ к уразумению целого жизненного строя.
— Ну, бабу из клубники сделай.
И то сказать,
без пути на погребе ягода плесневеет. Сахарцу кусочка три возьми да яичек парочку… Ну-ну, не ворчи! будет с тебя!
А он в ответ: «Да уж потерпите; это у него характер такой!.. не может
без того, чтоб спервоначалу не измучить, а потом вдруг возьмет да в одночасье
и решит ваше дело».
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал с него до пятисот рублей в год
и, кроме
того, обработывал свою часть церковной земли. На эти средства в
то время можно было прожить хорошо,
тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал курс в семинарии. Но были в уезде
и лучшие приходы,
и он не
без зависти указывал мне на них.
— Меньшой — в монахи ладит. Не всякому монахом быть лестно, однако ежели кто может вместить, так
и там не
без пользы. Коли через академию пройдет, так либо в профессора, а не
то так в ректоры в семинарию попадет. А бывает, что
и в архиереи, яко велбуд сквозь игольное ушко, проскочит.
Все это, конечно, усвоивалось мною беспорядочно,
без всякой системы,
тем не менее запас фактов накоплялся,
и я не раз удивлял родителей, рассказывая за обедом такие исторические эпизоды, о которых они
и понятия не имели.
Ни хрестоматии, ни даже басен Крылова не существовало, так что я, в буквальном смысле слова, почти до самого поступления в казенное заведение не знал ни одного русского стиха, кроме
тех немногих обрывков,
без начала
и конца, которые были помещены в учебнике риторики, в качестве примеров фигур
и тропов…
Затем она обратила внимание на месячину. Сразу уничтожить ее она не решалась, так как обычай этот существовал повсеместно, но сделала в ней очень значительные сокращения. Самое главное сокращение заключалось в
том, что некоторые дворовые семьи держали на барском корму по две
и по три коровы
и по нескольку овец,
и она сразу сократила число первых до одной, а число последних до пары, а лишних,
без дальних разговоров, взяла на господский скотный двор.
Наследственные разделы происходили в
то время очень своеобразно
и без всякой предусмотрительности.
Я проснулся утром, около десяти часов,
то есть проспавши около полусуток. Проснулся совсем свежий,
без малейшей усталости. Настя, как оказалось, уже неоднократно прислушивалась у дверей
и пришла как раз вовремя, чтобы подать мне одеться
и умыться.
— Город…
без того нельзя! сколько тут простого народа живет! — вставила свое слово
и Агаша, простодушно связывая присутствие неприятного запаха с скоплением простонародья.
Жил он привольно
и по зимам давал званые обеды
и вечера, на которые охотно приезжали московские «генералы», разумеется, второго сорта, из числа обладавших Станиславом второй степени, которому в
то время была присвоена звезда (но
без ленты).
— Надо помогать матери — болтал он
без умолку, — надо стариково наследство добывать! Подловлю я эту Настьку, как пить дам! Вот ужо пойдем в лес по малину, я ее
и припру! Скажу: «Настасья! нам судьбы не миновать, будем жить в любви!»
То да се… «с большим, дескать, удовольствием!» Ну, а тогда наше дело в шляпе! Ликуй, Анна Павловна! лей слезы, Гришка Отрепьев!
— Да, хлеб.
Без хлеба тоже худо. Хлеб, я тебе скажу, такое дело; нынче ему урожай, а в будущем году семян не соберешь. Либо град, либо засуха, либо что. Нынче он шесть рублей четверть, а в будущем году тридцать рублей за четверть отдашь! Поэтому которые хозяева с расчетом живут,
те в урожайные года хлеба не продают, а дождутся голодухи да весь запас
и спустят втридорога.
Билеты для входа в Собрание давались двоякие: для членов
и для гостей. Хотя последние стоили всего пять рублей ассигнациями, но матушка
и тут ухитрялась, в большинстве случаев, проходить даром. Так как дядя был исстари членом Собрания
и его пропускали в зал беспрепятственно,
то он передавал свой билет матушке, а сам входил
без билета. Но был однажды случай, что матушку чуть-чуть не изловили с этой проделкой,
и если бы не вмешательство дяди,
то вышел бы изрядный скандал.
Целый день ей приходилось проводить дома в полном одиночестве, слоняясь
без дела из угла в угол
и утешая себя разве
тем, что воскресенье, собственно говоря, уже начало поста, так как в церквах в этот день кладут поклоны
и читают «Господи, владыко живота».
Но, кроме
того, злоязычников воздерживало
и то, что он мог постоять за себя
и без церемонии объявлял, что в двадцати шагах попадает из пистолета в туза.
— Ну, так я
и знала! То-то я вчера смотрю, словно у него дыра во рту… Вот
и еще испытание Царь Небесный за грехи посылает! Ну, что ж! Коли в зачет не примут, так
без зачета отдам!
Дни проходили за днями; Ванька-Каин не только не винился, но, по-видимому, совсем прижился. Он даже приобретал симпатию дворовых. Хотя его редко выпускали с конного двора, но так как он вместе с другими ходил обедать
и ужинать в застольную,
то до слуха матушки беспрерывно доносился оттуда хохот, который она, не
без основания, приписывала присутствию ненавистного балагура.
Очевидно, в нем таилась в зародыше слабость к щегольству, но
и этот зародыш, подобно всем прочим качествам, тускло мерцавшим в глубинах его существа, как-то не осуществился, так что если кто из девушек замечал: «Э! да какой ты сегодня франт!» —
то он, как
и всегда, оставлял замечание
без ответа или же отвечал кратко...
— Тяжко мне… видения вижу! Намеднись встал я ночью с ларя, сел, ноги свесил… Смотрю, а вон в
том углу Смерть стоит. Череп — голый, ребра с боков выпятились… ровно шкилет. «За мной, что ли?» — говорю… Молчит. Три раза я ее окликнул,
и все
без ответа. Наконец не побоялся, пошел прямо к ней — смотрю, а ее уж нет. Только беспременно это онаприходила.
При Федоте всякое зерно было на счету;
без него —
того и гляди, десятого зерна недосчитаешься.
Если в семье было много барышень,
то веселая их беседа за полночь раздавалась по дому, но ведь разговаривать
и без свечей можно.
В этом отношении я могу свидетельствовать, что соседи наши были вообще набожны; если же изредка
и случалось слышать праздное слово,
то оно вырывалось
без намерения, именно только ради красного словца,
и всех таких празднословов
без церемонии называли пустомелями.
Стрелка показывает
без пяти минут двенадцать; Струнников начинает спешить. Он почти бегом бежит домой
и как раз поспевает в
ту минуту, когда на столе уж дымится полное блюдо горячих телячьих котлет.
—
И то сказать… Анна Павловна с
тем и встретила, —
без тебя, говорит, как
без рук,
и плюнуть не на что! Людям, говорит, дыхнуть некогда, а он по гостям шляется! А мне, признаться, одолжиться хотелось. Думал, не даст ли богатая барыня хоть четвертачок на бедность. Куда тебе! рассердилась, ногами затопала! — Сиди, говорит, один, коли пришел! — заниматься с тобой некому. А четвертаков про тебя у меня не припасено.
— А
то и «такое», что земля не моя, а женина, а она на этот счет строга. Кабы моя земля была, я слова бы не сказал; вот у меня в Чухломе болота тысяча десятин — бери! Даже если б женину землю можно было полегоньку,
без купчей, продать —
и тут бы я слова не сказал…
— Что будет,
то и будет — только
и всего! Отстаньте,
без вас тошно.
— Позвольте! — убеждал другой, — если уж
без того нельзя… ну, положим! Пристроили крестьян — надо же
и господ пристроить! Неужто ж мы так останемся? Рабам — права,
и нам — права!
Покуда производились описи да оценки, Струнниковы припрятали кой-какие ценности,
без шума переправили их в Москву, а вслед за
тем и сами туда же уехали.
Увы! он даже об обеде для Милочки не подумал. Но так как, приезжая в Москву один, он обыкновенно обедал в «Британии»,
то и жену повез туда же. Извозчики по дороге попадались жалкие, о каких теперь
и понятия не имеют. Шершавая крестьянская лошаденка, порванная сбруя
и лубочные сани
без полости — вот
и все. Милочка наотрез отказалась ехать.