Никаким подобным преимуществом не пользуются дети. Они чужды всякого участия в личном жизнестроительстве; они слепо следуют указаниям случайной руки и не знают, что эта рука сделает с ними. Поведет ли она их к торжеству или к гибели; укрепит ли их настолько, чтобы они могли выдержать напор неизбежных сомнений, или отдаст их в жертву последним? Даже приобретая знания, нередко ценою
мучительных усилий, они не отдают себе отчета в том, действительно ли это знания, а не бесполезности…
Впрочем, хлопоты Василисы Васильевны насчет воспитания Пантюши ограничились одним
мучительным усилием: в поте лица наняла она ему в гувернеры отставного солдата из эльзасцев, некоего Биркопфа, и до самой смерти трепетала, как лист, перед ним: ну, думала она, коли откажется — пропала я! куда я денусь? где другого учителя найду?
Я ослабел в борьбе с собой // Среди
мучительных усилий… // И чувства наконец вкусили // Какой-то тягостный, обманчивый покой!.. // Лишь иногда невольною заботой // Душа тревожится в холодном этом сне, // И сердце ноет, будто ждет чего-то. // Не всё ли кончено — ужели на земле // Страданье новое вкусить осталось мне!.. // Вздор!.. дни пройдут — придет забвенье, // Под тягостью годов умрет воображенье; // И должен же покой когда-нибудь // Вновь поселиться в эту грудь!..
Неточные совпадения
Бородавкин чувствовал, как сердце его, капля по капле, переполняется горечью. Он не ел, не пил, а только произносил сквернословия, как бы питая ими свою бодрость. Мысль о горчице казалась до того простою и ясною, что непонимание ее нельзя было истолковать ничем иным, кроме злонамеренности. Сознание это было тем
мучительнее, чем больше должен был употреблять Бородавкин
усилий, чтобы обуздывать порывы страстной натуры своей.
Отсюда, наконец, вытекали инстинктивные потуги детской мысли, отражавшиеся на лице болезненным вопросом. Эти наследственные, но не тронутые в личной жизни «возможности» световых представлений вставали, точно призраки, в детской головке, бесформенные, неясные и темные, вызывая
мучительные и смутные
усилия.
Да, видно, каждая эпоха имеет свои мелочи, свой собственный
мучительный аппарат, при посредстве которого люди без особых
усилий доводятся до исступления.
И, как это бывает во сне, положение его, становясь всё
мучительнее и
мучительнее, доходит, наконец, до последней степени напряжения, и тогда он начинает сомневаться в действительности того, что представляется ему, и делает
усилие сознания, чтобы разорвать то наваждение, которое сковывает его.