Неточные совпадения
Что касается до усадьбы,
в которой я родился и почти безвыездно прожил до десятилетнего возраста (называлась она «Малиновец»), то она, не отличаясь
ни красотой,
ни удобствами, уже представляла некоторые претензии на то и другое.
Ни единой струи свежего воздуха не доходило до нас, потому
что форточек
в доме не водилось, и комнатная атмосфера освежалась только при помощи топки печей.
Были, впрочем, и либеральные помещики. Эти не выслеживали девичьих беременностей, но замуж выходить все-таки не позволяли, так
что, сколько бы
ни было у «девки» детей, ее продолжали считать «девкою» до смерти, а дети ее отдавались
в дальние деревни,
в детикрестьянам. И все это хитросплетение допускалось ради лишней тальки пряжи, ради лишнего вершка кружева.
Что касается до нас, то мы знакомились с природою случайно и урывками — только во время переездов на долгих
в Москву или из одного имения
в другое. Остальное время все кругом нас было темно и безмолвно.
Ни о какой охоте никто и понятия не имел, даже ружья, кажется,
в целом доме не было. Раза два-три
в год матушка позволяла себе нечто вроде partie de plaisir [пикник (фр.).] и отправлялась всей семьей
в лес по грибы или
в соседнюю деревню, где был большой пруд, и происходила ловля карасей.
Затем
ни зверей,
ни птиц
в живом виде
в нашем доме не водилось; вообще ничего сверхштатного,
что потребовало бы лишнего куска на прокорм.
— И куда такая пропасть выходит говядины? Покупаешь-покупаешь, а как
ни спросишь — все нет да нет… Делать нечего, курицу зарежь… Или лучше вот
что: щец с солониной свари, а курица-то пускай походит… Да за говядиной
в Мялово сегодня же пошлите, чтобы пуда два… Ты смотри у меня, старый хрыч. Говядинка-то нынче кусается… четыре рублика (ассигнациями) за пуд… Поберегай, не швыряй зря. Ну, горячее готово; на холодное
что?
Старик, очевидно,
в духе и собирается покалякать о том, о сем, а больше
ни о
чем. Но Анну Павловну так и подмывает уйти. Она не любит празднословия мужа, да ей и некогда. Того гляди, староста придет, надо доклад принять, на завтра распоряжение сделать. Поэтому она сидит как на иголках и
в ту минуту, как Василий Порфирыч произносит...
Что же касается до меня лично, то я, не будучи «постылым», не состоял и
в числе любимчиков, а был, как говорится,
ни в тех,
ни в сех.
У самого грош
в кармане, а везде,
что ни шаг, деньги подавай.
Ни хрестоматии,
ни даже басен Крылова не существовало, так
что я,
в буквальном смысле слова, почти до самого поступления
в казенное заведение не знал
ни одного русского стиха, кроме тех немногих обрывков, без начала и конца, которые были помещены
в учебнике риторики,
в качестве примеров фигур и тропов…
Я знаю,
что,
в глазах многих, выводы, полученные мною из наблюдений над детьми, покажутся жестокими. На это я отвечаю,
что ищу не утешительных (во
что бы
ни стало) выводов, а правды. И, во имя этой правды, иду даже далее и утверждаю,
что из всех жребиев, выпавших на долю живых существ, нет жребия более злосчастного, нежели тот, который достался на долю детей.
Я знаю,
что страдания и неудачи, описанные
в сейчас приведенном примере, настолько малозначительны,
что не могут считаться особенно убедительными. Но ведь дело не
в силе страданий, а
в том,
что они падают на голову неожиданно,
что творцом их является слепой случай, не признающий никакой надобности вникать
в природу воспитываемого и не встречающий со стороны последнего
ни малейшего противодействия.
— Пускай живут! Отведу им наверху боковушку — там и будут зиму зимовать, — ответила матушка. — Только чур,
ни в какие распоряжения не вмешиваться, а с мая месяца чтоб на все лето отправлялись
в свой «Уголок». Не хочу я их видеть летом — мешают. Прыгают, егозят,
в хозяйстве ничего не смыслят. А я хочу, чтоб у нас все
в порядке было.
Что мы получали, покуда сестрицы твои хозяйничали? грош медный! А я хочу…
Присутствие матушки приводило их
в оцепенение, и
что бы
ни говорилось за столом, какие бы
ни происходили бурные сцены, они
ни одним движением не выказывали,
что принимают
в происходящем какое-нибудь участие. Молча садились они за обед, молча подходили после обеда к отцу и к матушке и отправлялись наверх, чтоб не сходить оттуда до завтрашнего обеда.
Действительно, нас ожидало нечто не совсем обыкновенное. Двор был пустынен; решетчатые ворота заперты; за тыном не слышалось
ни звука. Солнце палило так,
что даже собака, привязанная у амбара, не залаяла, услышав нас, а только лениво повернула морду
в нашу сторону.
Года четыре, до самой смерти отца, водил Николай Абрамыч жену за полком; и как
ни злонравна была сама по себе Анфиса Порфирьевна, но тут она впервые узнала, до
чего может доходить настоящая человеческая свирепость. Муж ее оказался не истязателем, а палачом
в полном смысле этого слова. С утра пьяный и разъяренный, он способен был убить, засечь, зарыть ее живою
в могилу.
Улита стояла
ни жива
ни мертва. Она чуяла,
что ее ждет что-то зловещее. За две недели, прошедшие со времени смерти старого барина, она из дебелой и цветущей барской барыни превратилась
в обрюзглую бабу. Лицо осунулось, щеки впали, глаза потухли, руки и ноги тряслись. По-видимому, она не поняла приказания насчет самовара и не двигалась…
— Вот тебе на! Прошлое,
что ли, вспомнил! Так я, мой друг, давно уж все забыла. Ведь ты мой муж; чай,
в церкви обвенчаны… Был ты виноват передо мною, крепко виноват — это точно; но
в последнее время, слава Богу, жили мы мирнехонько…
Ни ты меня,
ни я тебя… Не я ли тебе Овсецово заложить позволила… а? забыл? И вперед так будет. Коли какая случится нужда — прикажу, и будет исполнено. Ну-ка, ну-ка, думай скорее!
Фомушка упал словно снег на голову. Это была вполне таинственная личность, об которой никто до тех пор не слыхал. Говорили шепотом,
что он тот самый сын, которого барыня прижила еще
в девушках, но другие утверждали,
что это барынин любовник. Однако ж, судя по тому,
что она не выказывала
ни малейшей ревности ввиду его подвигов
в девичьей, скорее можно было назвать справедливым первое предположение.
Роща была запущена;
в ней не существовало
ни аллей,
ни дорожек, и соседство ее даже было неприятно, потому
что верхушки берез были усеяны вороньими и грачовыми гнездами, и эти птицы с утра до ночи поднимали такой неслыханный гвалт,
что совершенно заглушали человеческие голоса.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало,
что владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не было
ни прислуги,
ни дворовых людей,
ни птицы,
ни скота. С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась
в экипаж,
в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на ключ. Случалось даже,
в особенности зимой,
что матушка и совсем не заглядывала
в дом, а останавливалась
в конторе, так как вообще была неприхотлива.
Правда,
что она до сих пор не знала
ни малейшей хворости, но ведь Бог
в смерти и животе волен.
А я
ни во
что не проник, живу словно
в муромском лесу и чувствую, как постепенно, одно за другим, падают звенья, которые связывали меня с жизнью.
— Это за две-то тысячи верст пришел киселя есть… прошу покорно! племянничек сыскался!
Ни в жизнь не поверю. И именье, вишь, промотал… А коли ты промотал, так я-то
чем причина? Он промотал, а я изволь с ним валандаться! Отошлю я тебя
в земский суд — там разберут, племянник ты или солдат беглый.
— Вот и это. Полтораста тысяч — шутка ли эко место денег отдать! Положим, однако,
что с деньгами оборот еще можно сделать, а главное, не к рукам мне. Нужно сначала около себя округлить; я
в Заболотье-то еще словно на тычке живу. Куда
ни выйдешь, все на чужую землю ступишь.
Матушка при этом предсказании бледнела. Она и сама только наружно тешила себя надеждой, а внутренне была убеждена,
что останется
ни при
чем и все дедушкино имение перейдет брату Григорью, так как его руку держит и Настька-краля, и Клюквин, и даже генерал Любягин. Да и сам Гришка постоянно живет
в Москве, готовый, как ястреб, во всякое время налететь на стариково сокровище.
Желала ли она заслужить расположение Григория Павлыча (он один из всей семьи присутствовал на похоронах и вел себя так «благородно»,
что ни одним словом не упомянул об имуществе покойного) или
в самом деле не знала, к кому обратиться; как бы то
ни было, но, схоронивши сожителя, она пришла к «братцу» посоветоваться.
Одним словом, Аннушка, сколько
ни хлопотала, осталась
ни при
чем. Справедливость требует, однако ж, сказать,
что Григорий Павлыч дал ей на бедность сто рублей, а сына определил
в ученье к сапожному мастеру.
И действительно, не раз случалось,
что любезный сынок, воспользовавшись случайно оброненным словом, втягивал отца
в разные предприятия,
в качестве дольщика, и потом, получив более или менее крупную сумму, не упоминал
ни о деньгах,
ни о «доле».
Словом сказать, малиновецкий дом оживился. Сенные девушки — и те ходили с веселыми лицами,
в надежде,
что при старом барине их не будут томить работой. Одно горе: дедушка любил полакомиться, а к приезду его еще не будет
ни ягод,
ни фруктов спелых.
— Лёгко ли дело! А коли десятками покупать — и все три рубля отдашь. Сказывают,
в Петербурге лимоны дешевы. У нас икра дешева, а
в Петербурге — апельсины, лимоны. А
в теплых землях, ну, и совсем они
ни по
чём.
Дедушка молча встает с кресла и направляется
в комнаты. Он страстно любит карты и готов с утра до вечера играть «
ни по
чем». Матушка, впрочем, этому очень рада, потому
что иначе было бы очень трудно занять старика.
— Мала птичка, да ноготок востер. У меня до француза
в Москве целая усадьба на Полянке была, и дом каменный, и сад, и заведения всякие, ягоды, фрукты, все свое. Только птичьего молока не было. А воротился из Юрьева, смотрю — одни закопченные стены стоят. Так,
ни за нюх табаку спалили. Вот он, пакостник,
что наделал!
— У нас, на селе, одна женщина есть, тоже все на тоску жалуется. А
в церкви, как только «иже херувимы» или причастный стих запоют, сейчас выкликать начнет.
Что с ней
ни делали: и попа отчитывать призывали, и староста сколько раз стегал — она все свое. И представьте, как начнет выкликать, живот у нее вот как раздует. Гора горой.
Но все сходились
в одном:
что он игрок и мот, а этих качеств матушка
ни под каким видом
в сестрицыном женихе не допускала.
Как бы то
ни было, щегольство и щедрость настолько подкупали
в его пользу,
что злые языки поневоле умолкали.
Нет чтобы
в обстоятельного человека влюбиться, — непременно
что ни на есть мерзавца или картежника выберут!
Напротив, все скажут: «Хорошо сделали,
что вовремя спохватились!» Я и
в монастырь упрячу,
ни у кого позволенья не спрошу!
— Ладно, после с тобой справлюсь. Посмотрю,
что от тебя дальше будет, — говорит она и, уходя, обращается к сестрицыной горничной: — Сашка! смотри у меня! ежели ты записочки будешь переносить или другое
что, я тебя… Не посмотрю,
что ты кузнечиха (то есть обучавшаяся
в модном магазине на Кузнецком мосту), —
в вологодскую деревню за самого
что ни на есть бедного мужика замуж отдам!
Качества эти были настолько преобладающими
в ней,
что из всей детской обстановки
ни один образ не уцелел
в моей памяти так полно и живо, как ее.
И
ни усмешечки
в лице,
ни в голосе повышения… привязаться не к
чему!
Одним словом, это был лай, который до такой степени исчерпывал содержание ярма, придавившего шею Акулины,
что ни для какого иного душевного движения и места
в ней не осталось. Матушка знала это и хвалилась,
что нашла для себя
в Акулине клад.
Надел
что ни на есть ветхую одежонку, взял
в руки посошок и ушел крадучись ночью, чтоб никто не видал.
Аннушка умерла
в глубокой старости,
в том самом монастыре,
в котором, по смерти сестры, поселилась тетенька Марья Порфирьевна.
Ни на какую болезнь она не жаловалась, но, недели за две до смерти, почувствовала,
что ей неможется, легла
в кухне на печь и не вставала.
Была ли вполне откровенна Мавруша с мужем — неизвестно, но, во всяком случае, Павел подозревал,
что в уме ее зреет какое-то решение, которое
ни для нее,
ни для него не предвещает ничего доброго; естественно,
что по этому поводу между ними возникали даже ссоры.
—
Ни за
что! Даже когда иконостас кончишь, и тогда не пущу! Сгною
в Малиновце. Сиди здесь, любуйся на свою женушку милую!
По профессии он был цирульник. Года два назад, по выходе из ученья, его отпустили по оброку; но так как он,
в течение всего времени, не заплатил
ни копейки, то его вызвали
в деревню. И вот однажды утром матушке доложили,
что в девичьей дожидается Иван-цирульник.
Даже из прислуги он
ни с кем
в разговоры не вступал, хотя ему почти вся дворня была родня. Иногда, проходя мимо кого-нибудь, вдруг остановится, словно вспомнить о чем-то хочет, но не вспомнит, вымолвит: «Здорово, тетка!» — и продолжает путь дальше. Впрочем, это никого не удивляло, потому
что и на остальной дворне
в громадном большинстве лежала та же печать молчания, обусловившая своего рода общий modus vivendi, которому все бессознательно подчинялись.
Во всяком случае, ежели смолоду, и когда притом браки между дворовыми разрешались довольно свободно, он
ни разу не выказал желания жениться, то тем менее можно было предположить
в нем подобное намерение
в таком возрасте, когда он уже считал, по малой мере, пятьдесят лет. Но
чего никто не ждал, то именно и случилось.
Хотя очень часто Конон сердил ее своею бестолковостью, но
в то же время он был безответен и никогда
ни о
чем не просил.