Неточные совпадения
Ей нравилась оживленная улица села,
с постоянно открытыми лавками, в которых, по ее выражению, только птичьего
молока нельзя
было достать, и
с еженедельным торгом, на который съезжались толпы народа из соседних деревень; нравилась заболотская пятиглавая церковь
с пятисотпудовым колоколом; нравилась новая кипучая деятельность, которую представляло оброчное имение.
Обыкновенно, мы делали привал на постоялом дворе, стоявшем на берегу реки Вопли, наискосок от Овсецова; но матушка,
с своей обычной расчетливостью, решила, что, чем изъяниться на постоялом дворе, [О том, как велик
был этот изъян, можно судить по следующему расчету: пуд сена лошадям (овес
был свой) — 20 коп., завтрак кучеру и лакею — 30 коп.; самовар и кринка
молока — 30 коп.
В довершение Савельцев
был сластолюбив и содержал у себя целый гарем, во главе которого стояла дебелая, кровь
с молоком, лет под тридцать, экономка Улита, мужняя жена, которую старик оттягал у собственного мужика.
Прошло немного времени, и Николай Абрамыч совсем погрузился в добровольно принятый им образ столяра Потапа. Вместе
с другими он выполнял барщинскую страду, вместе
с другими
ел прокислое
молоко, мякинный хлеб и пустые щи.
Выпросит кринку снятого, совсем синего
молока, покрошит хлеба — и сыт; а не дадут
молока, и
с водой тюри
поест.
Только вместо чаю
пили молоко; вместо пшеничных булок
ели черный хлеб
с маслом.
— Хорошо тогда жилось, весело. Всего, всего вдоволь
было, только птичьего
молока недоставало. Чай
пили, кто как хотел: и
с ромом, и
с лимоном, и со сливками. Только, бывало, наливаешь да спрашиваешь: вы
с чем? вы
с чем?
с лимоном?
с ромом? И вдруг точно сорвалось… Даже попотчевать дорогого гостя нечем!
Неточные совпадения
Для Константина народ
был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно
с молоком бабы-кормилицы, он, как участник
с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
И Левину вспомнилась недавняя сцена
с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и лить
молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они
будут бить чашки, то им не из чего
будет пить чай, а если
будут разливать
молоко, то им нечего
будет есть, и они умрут
с голоду.
«Ну-ка, пустить одних детей, чтоб они сами приобрели, сделали посуду, подоили
молоко и т. д. Стали бы они шалить? Они бы
с голоду померли. Ну-ка, пустите нас
с нашими страстями, мыслями, без понятия о едином Боге и Творце! Или без понятия того, что
есть добро, без объяснения зла нравственного».
Действительно, она не то что угадала (связь ее
с ребенком не
была еще порвана), она верно узнала по приливу
молока у себя недостаток пищи у него.
Чичиков, чинясь, проходил в дверь боком, чтоб дать и хозяину пройти
с ним вместе; но это
было напрасно: хозяин бы не прошел, да его уж и не
было. Слышно
было только, как раздавались его речи по двору: «Да что ж Фома Большой? Зачем он до сих пор не здесь? Ротозей Емельян, беги к повару-телепню, чтобы потрошил поскорей осетра.
Молоки, икру, потроха и лещей в уху, а карасей — в соус. Да раки, раки! Ротозей Фома Меньшой, где же раки? раки, говорю, раки?!» И долго раздавалися всё — раки да раки.