— Но последнее, я полагаю, — заметил губернский предводитель, несколько потупляя глаза, — многих от их толку должно было отклонять, потому что
подобный подвиг не всякому под силу.
Положим, что в былое время, как говорят, на Руси рождались богатыри, которым нипочем было выпить штоф водки, согнуть подкову, переломить целковый; но ведь дело не в том, что человек имел возможность совершать
подобные подвиги и не лопнуть, а в том, как он мог не лопнуть от скуки?
Но вместо того чтобы любоваться на
подобные подвиги, г. Голядкин возмущается против них всею долею того забитого, загнанного сознания, какая ему осталась после ровного и тихого гнета жизни, столько лет непрерывно покоившегося на нем.
Неточные совпадения
И, показав такое отеческое чувство, он оставлял Мокия Кифовича продолжать богатырские свои
подвиги, а сам обращался вновь к любимому предмету, задав себе вдруг какой-нибудь
подобный вопрос: «Ну а если бы слон родился в яйце, ведь скорлупа, чай, сильно бы толста была, пушкой не прошибешь; нужно какое-нибудь новое огнестрельное орудие выдумать».
Что может быть глупее, как сдернуть скатерть с вполне сервированного стола, и, тем не менее, для человека, занимающегося
подобными делами, это не просто глупость, а молодечество и даже, в некотором роде, рыцарский
подвиг, в основе которого лежит убеждение: другие мимо этого самого стола пробираются боком, а я подхожу и прямо сдергиваю с него скатерть!
Мы их уничтожали, курили трубки, слушали разные повести, рассказываемые наставником нашим о
подвигах бурсаков на вечерницах и улицах в городе, ночных нападениях на бакчи и шинки за городом; извороты при открытии и защите товарищей, и многое тому
подобное.
Ныне, как некоторый мне
подобный историк, коего имени я не запомню, оконча свой трудный
подвиг, кладу перо и с грустию иду в мой сад размышлять о том, что мною совершено. Кажется и мне, что, написав Историю Горюхина, я уже не нужен миру, что долг мой исполнен и что пора мне опочить!
Знал он, что в пустыне ему не живать, что проводить жизнь,
подобную жизни отшельников первых веков христианства, теперь невозможно; знал и то, что
подвиг мученичества теперь больше немыслим, ни страданий, ни смертных казней за Христа не стало.