Неточные совпадения
Сначала удельный период —
князья жгут; потом татарский период — татары жгут; потом московский период — жгут, в реке топят и в синодики записывают; потом самозванщина — жгут, кресты целуют, бороды друг у дружки по волоску выщипывают; потом лейб-кампанский период — жгут, бьют кнутом, отрезывают языки, раздают мужиков и
пьют венгерское; потом наказ наместникам"како в благопотребное время на законы наступать надлежит"; потом учреждение губернских правлений"како таковым благопотребным на закон наступаниям приличное в законах же оправдание находить", а, наконец, и появление прокуроров"како без надобности в сети уловлять".
Князь Спиридон Юрьевич Рукосуй-Пошехонский
был потомок очень древнего рода и помнил это очень твердо.
Любили ли
князя мужички — неизвестно; но так как недовольства никто никогда не заявлял, то этого
было достаточно"Несколько чинно и как будто скучновато смотрела сельская улица, однако ж
князь не препятствовал крестьянской веселости и даже по праздникам лично ходил на село смотреть, как девки хороводы водят.
Поэтому же,
быть может, соседние крестьяне, не столь взысканные помещичьей попечительностью, называли крестьян села Благовещенского (имение
князя)"идолами", и благовещенцы нельзя сказать, чтоб охотно откликались на это прозвище.
Одним словом, ничем не мотивированное ожесточение
князя против крестьян приняло с течением времени размеры какого-то бесконечного горячечного бреда, который одинаково
был мучителен и для бредившего, и для тех, которые составляли предмет бреда.
Князь покраснел и промолчал. Он вспомнил, что в Притыкине действительно что-то
было, но никак не мог представить себе, чтоб из этого мог выйти околоточный надзиратель. Княжна, случайно присутствовавшая при этой сцене, тоже покраснела ("однако ж maman
была еще в это время жива!" — мелькнуло у нее в голове) и после того дня два дулась на отца. Но потом не только простила, но даже стала относиться к нему нежнее ("вот у меня папа-то какой!").
Терпенкин, однако ж, добился своего. Начал ходить к
князю с поздравлением по воскресеньям и праздникам, и хотя в большинстве случаев не допускался дальше передней, куда ему высылалась рюмка водки и кусок пирога, но все-таки успел подобрать с полу черновую бумагу, в которой кратко
были изложены права и обязанности членов Общества Странствующих Дворян.
Находку эту бежецкие власти поспешили представить по начальству; но, вместо ожидаемого поощрения, получили от последнего вразумление, из которого явствовало, что если бы все жители Тверской губернии, подобно
князю Рукосую-Пошехонскому, занимались составлением проектов о странствующих дворянах, то губерния сия давно
была бы благополучна.
Только внешний облик усадьбы оставался неприкосновенным, то
есть парк, барский дом, теплицы и оранжереи, потому что
князь требовал, чтобы в феврале у него непременно
был на столе свой свежий огурец (salade de concombres a Roukossouy) [Салат из огурцов Рукосуя.].
Доказывал я молодому
князю, что гораздо
было бы выгоднее верхний этаж снять, и даже деньги хорошие предлагал, а он старика боится.
Пожаловавшись, рассказал нам изложенные выше подробности о старом
князе и выразил надежду, что с его смертью легче
будет с наследником дело иметь. Любит он, Лазарь, нынешнюю молодежь — такая она бодрая, дельная! Никаких сантиментов: деньги на стол — и весь разговор тут.
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с маленькой просьбой от губернатора, — сказали они, — завтра, 20-го, поедет князь Чикузен или Цикузен, от одной пристани к другой в проливе, смотреть свои казармы и войска, так не может ли корвет немного отодвинуться в сторону, потому что
князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
Неточные совпадения
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С тех пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, // У
князя речь одна: // Что мужику у барина // До светопреставления // Зажату
быть в горсти!..
Поговорив с крестьянином, // С балкона
князь кричит: // «Ну, братцы!
будь по-вашему.
У первого боярина, // У
князя Переметьева, // Я
был любимый раб.
А
князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут
быть, // Которая-то барыня // (Должно
быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
В день смерти
князя старого // Крестьяне не предвидели, // Что не луга поемные, // А тяжбу наживут. // И,
выпив по стаканчику, // Первей всего заспорили: // Как им с лугами
быть?