Подавали
на закуску: провесную белорыбицу и превосходнейшую белужью салфеточную икру; за обедом удивительнейшие щи с говяжьей грудиной, потом осетрину паровую, потом жареных рябчиков, привезенных прямо из Сибири, и наконец — компот из французских фруктов.
— Ничего! Иван Тимофеич простит. Он — парень простой, простыня-человек. Рюмка водки, кусочек черного хлеба
на закуску, а главное, чтоб превратных идей не было — вот и все!
Неточные совпадения
Глядит и глазам не верит. В комнате накурено, нагажено; в сторонке,
на столе,
закуска и водка стоит;
на нас человеческого образа нет: с трудом с мест поднялись, смотрим в упор и губами жуем. И в довершение всего — мужчина необыкновенный какой-то сидит: в подержанном фраке, с светлыми пуговицами, в отрепанных клетчатых штанах, в коленкоровой манишке, которая горбом выбилась из-под жилета. Глаза у него наперекоски бегают, в усах объедки балыка застряли, и капли водки, словно роса, блестят…
Когда я пришел в квартал, Иван Тимофеич, в припадке сильной ажитации, ходил взад и вперед по комнате. Очевидно, он сам понимал, что испытание, которое он готовит для моей благонамеренности, переходит за пределы всего, что допускается уставом о пресечении и предупреждении преступлений. Вероятно, в видах смягчения предстоящих мероприятий,
на столе была приготовлена очень приличная
закуска и стояла бутылка «ренского» вина.
Но Очищенный не слышал восклицания. Представление о
закусках, по-видимому, ожесточало его, потому что
на губах у него показалась пена и глаза слегка помутились.
— Именно, сударь, так! — подтвердил и Очищенный, — меня, когда я под следствием по делу об убийстве Зона прикосновенным был, не раз этак буживали. Встанешь, бывало, сейчас это водки,
закуски на стол поставишь, покажешь свою совесть — и опять заснул! Однажды даже меня в острог после этого повели — я и там крепко-прекрепко заснул!
И по пути, и без пути — всегда у Анны Ивановны двери настежь, всегда и тепло, и светло, и
на столе
закуска стоит.
А он (т. е. Кубышкин) только пыхтел и радовался, глядя
на нас. Передовых статей он лично не читал — скучно! — но приказывал докладывать, и
на докладе всякий раз сбоку писал:"верно". Но статьи Очищенного он читал сам от первой строки до последней, и когда был особенно доволен, то в первый же воскресный день, перед
закуской, собственноручно подносил своему фавориту рюмку сладкой водки, говоря...
Потом был на вечере у вице-губернатора, на большом обеде у откупщика, на небольшом обеде у прокурора, который, впрочем, стоил большого;
на закуске после обедни, данной городским главою, которая тоже стоила обеда.
«…на его место, — шепотом читал он дальше, — прочат в министры князя И. В., а товарищем И. Б — а… Женщины подняли гвалт… П. П. проиграл семьдесят тысяч… X — ие уехали за границу… Тебе скучно, вижу, что морщишься — спрашиваешь — что Софья Николаевна (начал живее читать Райский): сейчас, сейчас, я берег вести о ней pour la bonne bouch [
на закуску (фр.).]…»
Неточные совпадения
Потом в ту же минуту приступил к делу: перед шкатулкой потер руки с таким же удовольствием, как потирает их выехавший
на следствие неподкупный земский суд, подходящий к
закуске, и тот же час вынул из нее бумаги.
— А вот мы скуку сейчас прогоним, — сказал хозяин. — Бежи, Алексаша, проворней
на кухню и скажи повару, чтобы поскорей прислал нам расстегайчиков. Да где ж ротозей Емельян и вор Антошка? Зачем не дают
закуски?
Заметив, что
закуска была готова, полицеймейстер предложил гостям окончить вист после завтрака, и все пошли в ту комнату, откуда несшийся запах давно начинал приятным образом щекотать ноздри гостей и куда уже Собакевич давно заглядывал в дверь, наметив издали осетра, лежавшего в стороне
на большом блюде.
Другая неприятность тоже отчасти способствовала раздражению Катерины Ивановны:
на похоронах из жильцов, званных
на похороны, кроме полячка, который успел-таки забежать и
на кладбище, никто почти не был; к поминкам же, то есть к
закуске, явились из них всё самые незначительные и бедные, многие из них не в своем даже виде, так, дрянь какая-то.
Клим разделся, прошел
на огонь в неприбранную комнату; там
на столе горели две свечи, бурно кипел самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею, стояла немытая посуда, тарелки с расковырянными
закусками, бутылки, лежала раскрытая книга.