Неточные совпадения
Выйдя на крыльцо господского дома, он показал пальцем на синеющий вдали лес и сказал: «Вот какой лес продаю! сколько тут дров одних… а?» Повел меня
в сенной сарай, дергал и мял
в руках сено, словно желая убедить меня
в его доброте, и
говорил при этом: «Этого сена хватит до нового с излишечком, а сено-то какое — овса не нужно!» Повел на мельницу, которая, словно нарочно, была на этот раз
в полном ходу, действуя всеми тремя поставами, и
говорил: «здесь сторона хлебная — никогда мельница не стоит! а ежели еще маслобойку да крупорушку устроите, так у вас такая толпа завсегда будет, что и не продерешься!» Сделал вместе со мной по сугробам небольшое путешествие вдоль по реке и
говорил: «А река здесь какая — ве-се-ла-я!» И все с
молитвой.
Неточные совпадения
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, —
говорила она, сидя
в кофточке пред своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю, мама мне
говорила, что тут
молитвы об исцелении.
Ты
говорил со мной
в тиши, // Когда я бедным помогала // Или
молитвой услаждала // Тоску волнуемой души?
Поверяя богу
в теплой
молитве свои чувства, она искала и находила утешение; но иногда,
в минуты слабости, которым мы все подвержены, когда лучшее утешение для человека доставляют слезы и участие живого существа, она клала себе на постель свою собачонку моську (которая лизала ее руки, уставив на нее свои желтые глаза),
говорила с ней и тихо плакала, лаская ее. Когда моська начинала жалобно выть, она старалась успокоить ее и
говорила: «Полно, я и без тебя знаю, что скоро умру».
Долго еще находился Гриша
в этом положении религиозного восторга и импровизировал
молитвы. То твердил он несколько раз сряду: «Господи помилуй», но каждый раз с новой силой и выражением; то
говорил он: «Прости мя, господи, научи мя, что творить… научи мя, что творити, господи!» — с таким выражением, как будто ожидал сейчас же ответа на свои слова; то слышны были одни жалобные рыдания… Он приподнялся на колени, сложил руки на груди и замолк.
После этого, как, бывало, придешь на верх и станешь перед иконами,
в своем ваточном халатце, какое чудесное чувство испытываешь,
говоря: «Спаси, господи, папеньку и маменьку». Повторяя
молитвы, которые
в первый раз лепетали детские уста мои за любимой матерью, любовь к ней и любовь к богу как-то странно сливались
в одно чувство.