Неточные совпадения
А потом пойдут газетные «слухи»… ах, эти слухи! Ни подать
руку помощи друзьям, ни
лететь навстречу врагам — нет крыльев! Нет, нет и нет! Сиди в Монрепо и понимай, что ничто человеческое тебе не чуждо и, стало быть, ничто до тебя не касается. И не только до тебя, но и вообще не касается (в Монрепо, вследствие изобилия досуга, это чувство некасаемости как-то особенно обостряется, делается до болезненности чутким). А ежели не касается, то из-за чего же терзать себя?
Когда подбирается хорошая партия, то любо смотреть, как арбузы
летят из рук в руки, ловятся с цирковой быстротой и удачей и вновь, и вновь, без перерыва, летят, чтобы в конце концов наполнить телегу.
Неточные совпадения
Так и
летели черные волосы из-под медной его шапки; вился завязанный на
руке дорогой шарф, шитый
руками первой красавицы.
Самгин не ответил. Озябшая лошадь мчалась встречу мороза так, что санки и все вокруг подпрыгивало, комья снега
летели из-под копыт, резкий холод бил и рвал лицо, и этот внешний холод, сливаясь с внутренним, обезволивал Самгина. А Дронов, просунув
руку свою под локоть его, бормотал:
Обыкновенно в углу залы садилась одна
из гувернанток и выкликала: «Ворона
летит! воробей
летит!» — и вдруг, совсем неожиданно: «Анна Ивановна
летит!» Ежели слово «
летит» было употреблено в применении к действительно летающему предмету, то играющие должны были поднимать
руку; если же оно было употреблено неподлежательно, то
руку поднимать не следовало.
Как птица, не останавливаясь,
летела она, размахивая
руками и кивая головою, и казалось, будто, обессилев, или грянется наземь, или вылетит
из мира.
Очнувшись, снял он со стены дедовскую нагайку и уже хотел было покропить ею спину бедного Петра, как откуда ни возьмись шестилетний брат Пидоркин, Ивась, прибежал и в испуге схватил ручонками его за ноги, закричав: «Тятя, тятя! не бей Петруся!» Что прикажешь делать? у отца сердце не каменное: повесивши нагайку на стену, вывел он его потихоньку
из хаты: «Если ты мне когда-нибудь покажешься в хате или хоть только под окнами, то слушай, Петро: ей-богу, пропадут черные усы, да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около уха, не будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей!» Сказавши это, дал он ему легонькою
рукою стусана в затылок, так что Петрусь, невзвидя земли,
полетел стремглав.