Неточные совпадения
— Да уж на этот счет ты не беспокойся, — горячо говорил Рутилов. — Они и теперь барышни пухленькие, а если не совсем вошли в объем, так это только до поры до времени. Выйдут замуж, и они раздобреют,
как старшая. Лариса-то у нас, сам
знаешь,
какая кулебяка стала.
Он не
знал, о чем говорить с Мартою. Она была ему нелюбопытна,
как все предметы, с которыми не были кем-то установлены для него приятные Или неприятные отношения.
Владя побежал, и слышно было,
как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что те ушли, — а то, пожалуй, опять бы засмеялись. Хотя он и
узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, — так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
— Может быть, — сказал он, — вы, Ардальон Борисыч,
знаете все вкусные кушанья, которые делают у вас на родине, но
как же вы можете
знать все вкусные кушанья, которые делаются у меня на родине, если вы никогда на моей родине не были?
— А он вдруг изволил мне сказать: всякий сверчок
знай свой шесток. Повернулся и вышел. Вот
как все дело было, и больше никаких.
— Сестра! — кричала она, —
знаем мы,
какая ты есть сестра. А отчего к тебе директорша не ходит? а? что?
— Ведь вы
знаете,
какой он дурак, — что говорит сам не
знает.
Известно было, что Передонов отдает предпочтение жирным женщинам, а тощих порицает. Варвару сокрушало, что она тонка и все худеет.
Как бы нагулять побольше жиру? — вот в чем была одна из главнейших ее забот. У всех спрашивала она: не
знаете ли средства? Теперь Преполовенская была уверена, что Варвара по ее указанию будет усердно натираться крапивою, и так сама себя накажет.
— Уж не
знаю, право,
как и быть, — жаловалась Варвара, — ершистый такой стал, что просто страх. Поверите ли, голова кругам идет. Женится, а я на улицу ступай.
К такой не
знаешь,
как и подступиться.
— Ты средство
знаешь, — говорил Передонов. — Ты, может быть, через рот дышал, а в нос не пускал, или слова такие говорил, а я ничего не
знаю,
как надо против волшебства. Я не чернокнижник. Пока не зачурался, все одурманенный стоял.
— Ой, голубушка, Варвара Дмитриевна, вы так не говорите, — за это большие неприятности могут быть, коли
узнают. Особенно, если учитель. Начальство страсть
как боится, что учителя мальчишек бунтовать научат.
— Не
знаю уж,
какого жениха они ждут, — обидчиво сказал Володин, — хоть бы приданое большое было, а то ведь гроши дадут. Это она в тебя, Ардальон Борисыч, втюрилась.
Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный человек с густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою, отчего его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в обществе. Он
знал всех людей в городе, все их дела и отношения, любил слушать сплетни, но сам был скромен и молчалив,
как могила, и никому не делал ненужных неприятностей.
—
Знаем мы,
как вы не думаете. Только мы вам не отдадим вашей Польши. Мы вас завоевали. Мы вам сколько благодеяний сделали, да, видно,
как волка ни корми, он все в лес смотрит.
— Да вот горластая-то, толстуха-то эта,
как ее, не
знаю, — шептал Передонов.
Передонов говорил иногда «ты» гимназистам не из дворян; дворянам же он всегда говорил «вы». Он
узнавал в канцелярии, кто
какого сословия, и его память цепко держалась за эти различия.
Володин сделал понимающее лицо, хотя, конечно, не
знал,
какие это нашлись вдруг у Передонова дела. А Передонов думал, что ему необходимо будет сделать несколько визитов. Вчерашняя случайная встреча с жандармским офицером навела его на мысль, которая показалась ему весьма дельною: обойти всех значительных в городе лиц и уверить их в своей благонадежности. Если это удастся, тогда, в случае чего, у Передонова найдутся заступники в городе, которые засвидетельствуют его правильный образ мыслей.
Как только Передонов ушел играть на биллиарде, Варвара поехала к Грушиной. Долго они толковали и, наконец, решили поправить дело вторым письмом. Варвара
знала, что у Грушиной есть знакомые в Петербурге. При их посредстве не трудно переслать туда и обратно письмо, которое изготовят здесь.
— В таком разе в полицию тоже хорошо, — советовал Скучаев. — Поступите, например, в становые. На вас, позвольте
узнать,
какой чин?
Я его,
знаете, сечь никогда не секу, а только
как заленится или так в чем проштрафится, возьму за плечи, поведу к окну, — там у нас в саду березы стоят.
За это он слыл светлою головою,
как и Кириллов, хотя
знал мало и лечил плохо.
— Мне, Ардальон Борисыч, нет времени особенно углубляться в городские отношения и слухи, я по горло завален делом. Если бы жена не помогала, то я не
знаю,
как бы справился. Я нигде не бываю, никого не вижу, ничего не слышу. Но я вполне уверен, что все это, что о вас говорят, — я ничего не слышал, поверьте чести, — все это вздор, вполне верю. Но это место не от одного меня зависит.
—
Как же,
как же, помилуйте, с величайшим удовольствием, — сказал Миньчуков, простирая вперед свои широкие ладони, — конечно, мы, полиция, должны
знать, если за кем есть что-нибудь неблагонадежное или нет.
— Ну,
знаю, — сказала Варвара, — видела,
как же, еще они с теткой приходили, такой смазливенький, на девочку похож и все краснеет.
— Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И так сразу стало подозрительно: все мальчики —
как мальчики, а этот — тихоня, ходит
как в воду опущенный. А по роже посмотреть — молодец молодцом должен быть, румяный, грудастый. И такой скромный, товарищи замечают: ему слово скажут, а он уж и краснеет. Они его и дразнят девчонкой. Только они думают, что это так, чтобы посмеяться, не
знают, что это — правда. И представьте,
какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего не
знает.
—
Как же вы-то
узнали? — повторяла Варвара.
— Голубчик Варвара Дмитриевна, чего я не
узнаю! Я всех в уезде
знаю.
Как же, ведь это всем известно, что у них еще мальчик дома живет, таких же лет,
как этот. Отчего же они не отдали их вместе в гимназию? Говорят, что он летом болен был, так один год отдохнет, а потом опять поступит в гимназию. Но все это вздор, — это-то и есть гимназист. И опять же известно, что у них была барышня, а они говорят, что она замуж вышла и на Кавказ уехала. И опять врут, ничего она не уехала, а живет здесь под видом мальчика.
— Еще бы, писаная красавица, — согласилась Грушина, — это она только стесняется, а погодите, попривыкнет, разойдется, так она тут всех в городе закружит. И представьте,
какие они хитрые: я,
как только
узнала об этаких делах, сейчас же постаралась встретиться с его хозяйкой, — или с ее хозяйкой, — уж
как и сказать-то не
знаешь.
— Ну, она думала, я шучу, смеется. Тогда я посерьезнее сказала: голубушка Ольга Васильевна, говорю,
знаете, ведь, говорят, что это — девчонка. Но только она не верит: пустяки, говорит,
какая же это девчонка, я ведь, говорит, не слепая…
— Чем бы по вечерам на биллиард ходить каждый вечер, сходил бы иногда к гимназистам на квартиры. Они
знают, что учителя к ним редко заглядывают, а инспектора и раз в год не дождешься, так у них там всякое безобразие творится, и картеж, и пьянство. Да вот сходил бы к этой девчонке-то переодетой. Пойди попозже,
как спать станут ложиться; мало ли
как тогда можно будет ее уличить да сконфузить.
— Да я и сам не хочу, — спокойно сказал Саша. — А тетя мало ли
как может
узнать. Может быть, я сам проговорюсь.
—
Как хотите, — сказал Передонов, — а только я тогда должен директору сказать. Я думал по-семейному, ему же лучше бы. Может быть, и ваш Сашенька прожженный. Еще мы не
знаем, за что его дразнят девчонкой, — может быть, совсем за другое. Может быть, не его учат, а он других развращает.
—
Как же это вы
узнали? — спросила она.
— Поговорим спокойно, Пыльников. Вы и сами можете не
знать действительного состояния вашего здоровья: вы — мальчик старательный и хороший во всех отношениях, поэтому для меня вполне понятно, что вы не хотели просить увольнения от уроков гимнастики. Кстати, я просил сегодня Евгения Ивановича притти ко мне, так
как и сам чувствую себя дурно. Вот он кстати и вас посмотрит. Надеюсь, вы ничего не имеете против этого?
И я еще ни у кого на хлеб не прошу, а вы
знаете, что беден только бес, который хлебца не ест, а
как я еще хлебец кушаю и даже с маслицем, я не беден.
— Конечно, я небольшое жалованье получаю, но у меня всегда будет кусок хлебца. Конечно, я в университете не был, но живу,
как дай бог всякому, и ничего худого за собой не
знаю, а впрочем, кому
как угодно судить. А я, что ж, собою доволен.
Может быть, они ядовиты. Вот, возьмет их Варвара, нарвет целый пук, заварит вместо чаю, да и отравит его, — потом, уж когда бумага придет, — отравит, чтоб подменить его Володиным. Может быть, уж они условились. Недаром же он
знает,
как называется этот цветок. А Володин говорил...
Движения его всегда были стремительны и неожиданны; он словно не ходил, а носился, коротенький,
как воробей, и никогда нельзя было
узнать по его лицу и положению, что он сделает в следующую минуту.
— Хорошо, только
как же я
узнаю?
— Ушел, — радостно шепнула она, оглянулась и окинула Передонова страстно-горящими глазами. — Уж я боялась, что останется сегодня дома, так развоевался. Да не мог вытерпеть без винта. Я и прислугу отправила, — одна Лизина нянька осталась, — а то еще нам помешают. Ведь нынче люди,
знаете,
какие.
— Господин инспектор второго района Рубанской губернии, — бормотал он себе под нос, — его высокородие, статский советник Передонов. Вот
как!
Знай наших! Его превосходительство, господин директор народных училищ Рубанской губернии, действительный статский советник Передонов. Шапки долой! В отставку подавайте! Вон! Я вас подтяну!
— Эти порядки нам хорошо известны, — возразил сейчас же Творожков, не давая ему продолжать, — провинится гимназист, его в гимназии накажут,
как по правилам следует; коли ему неймется, родителям дадут
знать или там в гимназию вызовут, классный наставник или там инспектор скажет, в чем его вина; а уж
как с ним дома поступить, это родители сами
знают, по ребенку глядя, ну и опять же по вине.
Передонов ушел в гимназию в мрачном настроении. Вчерашние неприятности припомнились ему. Он думал о Крамаренке:
как этот скверный мальчишка решился назвать его подлецом? Значит, он не боится Передонова. Уж не
знает ли он чего-нибудь о Передонове?
Знает и хочет донести.
— Я тебя
знаю: ты,
как только за меня замуж выйдешь, так на меня и донесешь, чтобы от меня отделаться. Будешь пенсию получать, а меня в Петропавловке на мельнице смелют.
— Где же мне угадать,
какая у вас новость, — ответила Вершина, — вы так скажите, вот мы и будем
знать вашу новость.
— При чем тут хвост, а?
какой тут хвост, а? — с волнением заговорил Богданов. — Куда вы в политику заехали, а? Разве это ваше дело о политике рассуждать, а? Нет, уж вы, юноша, кокарду снимите, сделайте божескую милость. Нельзя,
как же можно, сохрани бог, мало ли кто может
узнать!
— Я решился венчаться, — сказал Передонов, — только мы с Варварой не
знаем,
как надо венчаться. Что-то надо сделать, а я не
знаю что.
— Ну, слава богу, ушли. А то я и не
знала, что и говорить-то с ними. Что значит,
как мало-то знакомые люди, — не
знаешь, с
какой стороны к ним и подъехать.
— Она старее поповой собаки, — говорил Передонов убежденно,
как нечто дельное. — Только вы, смотрите, никому не болтайте: до нее дойдет, худо будет. Она мажется и поросячью молодость себе в жилы пускает, И не
узнаешь, что старая. А уж ей сто лет.