— Дуняша, — ошеломленно произнес Самгин, заглядывая в ее лицо, в
мерцающие глаза, влажные от слез; она толкала его, тащила и, сухо всхлипывая, быстро рассказывала:
Не заметно было, чтоб Тихон выспрашивал людей о том, что они думают, он только назойливо присматривался к человеку птичьими,
мерцающими глазами и, как будто высосав чужие мысли, внезапно говорил о том, чего ему не надо знать.
Помню в детстве отшатывающий, всю душу насквозь прохватывающий страх перед темнотой. Трусость ли это у детей — этот настороженный, стихийный страх перед темнотой? Тысячи веков дрожат в глубине этого страха, — тысячи веков дневного животного: оно ничего в темноте не видит, а кругом хищники зряче следят
мерцающими глазами за каждым его движением. Разве не ужас? Дивиться можно только тому, что мы так скоро научаемся преодолевать этот ужас.
Скуластый Тихон Вялов, держа на плече железный заступ, смотрит на Артамонова
мерцающими глазами так, точно хочет перешагнуть через него и — не решается.
Неточные совпадения
А подле гордо-стыдливой, покойной подруги спит беззаботно человек. Он засыпает с уверенностью, проснувшись, встретить тот же кроткий, симпатичный взгляд. И чрез двадцать, тридцать лет на свой теплый взгляд он встретил бы в
глазах ее тот же кроткий, тихо
мерцающий луч симпатии. И так до гробовой доски!
Являлись перед ним напудренные маркизы, в кружевах, с
мерцающими умом
глазами и с развратной улыбкой; потом застрелившиеся, повесившиеся и удавившиеся Вертеры; далее увядшие девы, с вечными слезами любви, с монастырем, и усатые лица недавних героев, с буйным огнем в
глазах, наивные и сознательные донжуаны, и умники, трепещущие подозрения в любви и втайне обожающие своих ключниц… все, все!
Там, у царицы пира, свежий, блистающий молодостью лоб и
глаза, каскадом падающая на затылок и шею темная коса, высокая грудь и роскошные плечи. Здесь — эти впадшие, едва
мерцающие, как искры,
глаза, сухие, бесцветные волосы, осунувшиеся кости рук… Обе картины подавляли его ужасающими крайностями, между которыми лежала такая бездна, а между тем они стояли так близко друг к другу. В галерее их не поставили бы рядом: в жизни они сходились — и он смотрел одичалыми
глазами на обе.
И когда я опять произнес «Отче наш», то молитвенное настроение затопило душу приливом какого-то особенного чувства: передо мною как будто раскрылась трепетная жизнь этой огненной бесконечности, и вся она с бездонной синевой в бесчисленными огнями, с какой-то сознательной лаской смотрела с высоты на глупого мальчика, стоявшего с поднятыми
глазами в затененном углу двора и просившего себе крыльев… В живом выражении трепетно
мерцающего свода мне чудилось безмолвное обещание, ободрение, ласка…
Глаз Чехова,
мерцающий и зоркий, // Глядит в восторге с высоты галерки // На сцену, где Далматов и Бурлак-Андреев, // Козельский, Писарев, и Глама, и Киреев, // Где Южин, юноша тогда, с студенческой скамьи // Уж крылья расправлял могучие свои, // И помню я ее в тяжелые годины, // Когда она была еще так молода, // Но в волосах снежились горькие седины, // Свидетели борьбы, и горя, и труда.