Неточные совпадения
— Ну, конечно… А то
что здесь без дела толочься… Когда переберетесь, знайте,
что вы будете жить в каюте с батюшкой…
Что, недовольны? — добродушно улыбнулся старший офицер. — Ну,
да ведь только ночевать. А больше решительно некуда
вас поместить… В гардемаринской каюте нет места… Ведь о вашем назначении мы узнали только вчера… Ну-с, очень рад юному сослуживцу.
— Кроме того,
вам не мешает познакомиться и с машиной корвета… Потом будете стоять и машинные вахты… И по штурманской части надо навостриться… Ну,
да не все сразу, — улыбнулся старший офицер. — И, главное, от
вас самого зависит научиться всему,
что нужно для морского офицера. Была бы только охота… И вот еще
что…
— А
вы уж изволили встать? А я только
что хотел
вас побудить…
Да как же, барин, у
вас сапоги не чищены… и платье тоже… Я утром рано заходил, так боялся обеспокоить… И поп стонет…
—
Да оставьте, наконец, меня в покое! Я уже сто раз говорил! — вспыхивает старший штурман. — И к
чему вам знать, скажите на милость, Игнатий Николаевич?
— Тоже и у их беднота… по всему видно… Терплят… И везде, видно, который ежели простой народ, то терплит… Во всех царствах одно им положение! — философически прибавил Бастрюков. — Разве вот
что англичане
да французы быдто с форцом… Там и простой народ, а с понятием… И с большим по-ня-ти-ем! Как
вы полагаете?.. Небось, не то
что мы, чумазые…
—
Да что вы волнуетесь, Андрей Николаевич! — успокаивал его старший штурман, относившийся к высшему начальству с философским равнодушием человека, не рассчитывающего на карьеру и видавшего на своем долгом веку всяких начальников, которые, тем не менее, не съели его. Он тянет служебную лямку добросовестно и не особенно гоняется за одобрениями: все равно из них шубы не сошьешь; все равно для штурмана нет впереди карьеры.
— Ничего не выйдет, Андрей Николаич.
Вы, право, мнительный человек и напрасно только расстраиваете себя… Все будет отлично, и адмирал останется доволен. Он хоть и заноза, как
вы говорите, а умный человек и не придирается из-за пустяков.
Да и не к
чему придраться… Пойдемте-ка лучше, Андрей Николаич, обедать… И то сегодня запоздали… А есть страх хочется…
— Отчего же? Изредка навещайте… За
что быть невежливым с людьми, которые
вас обласкали… Непременно побывайте, но только… Ну,
да вы понимаете…
— Именем вашего дядюшки, открывшего этот островок в 1824 году, когда он на шлюпе «Верном» шел из Ситаи на Сандвичевы острова… Он
вам никогда об этом не говорил?
Да и я ничего не знал и только
что сейчас прочел в английской лоции… Вероятно, и ваш дядюшка не знает,
что его именем назван островок в английских лоциях… Напишите же вашему дядюшке об этом и скажите,
что мы проходили мимо этого островка…
— А
вы — невежа, господин Первушин! — крикнул Володя. — И я знаю, почему
вы стараетесь при всяком случае сделать мне неприятность: потому
что я
вас считаю дантистом…
Вы бьете матросов,
да еще не имеете доблести делать это открыто и бьете исподтишка…
—
Да что вы так беспокоитесь, Андрей Николаевич? Уж, кажется, «Коршун» в идеальном порядке! — не раз успокаивал старшего офицера доктор Федор Васильевич…
— При нем советую изменить аллюр, батенька… непременно изменить… И если он позовет, бегите к нему рысью…
Да вот еще
что, господа гардемарины милые, знаете ли
вы приказ Нельсона перед Трафальгарской битвой?
«За
что, — говорит, —
вы будете чаи распивать
да разговоры разговаривать, когда матрос на дождю мокнет…
—
Вы увидите, какие здесь болота и какой климат! Лихорадки и дизентерии губительнее всяких сражений… А этого не понимают! — ворчал адмирал, не досказывая, конечно, перед юным иностранцем, кто не понимает этого. — Думают,
что можно с горстью солдат завоевывать страны!
Да, только французы могут геройски переносить те лишения, какие им выпадают на долю вдали от родины. Слава Франции для них выше всего! — неожиданно прибавил адмирал.
— Не вполне…
Вы уже очень того… замечтались…
Да я-то
что! Согласен или не согласен,
вам наплевать! А вот беспокойный адмирал…
— Здравствуйте, любезный друг… Очень рад
вас видеть… Слышал от Василия Федоровича,
что хорошо служите… Я
вас потребовал, чтобы
вы мне прочли,
что вы там видели в Кохинхине…
Да… прослушаю… Завтракаете у меня, а после завтрака…
— Какая, однако, скотина этот Бонар! Ведь
вас могли подстрелить неизвестно за
что… Он не должен был приглашать… И я
вас не за тем посылал, чтобы
вы рисковали своей жизнью из-за глупости этого осла… Ну, слава богу,
вы целы… Больше я
вас к дуракам не пошлю…
Да не хотите ли чего-нибудь выпить?
Вы целый час читали; горло, я думаю, пересохло.
Чего хотите: лимонаду, аршаду, сельтерской воды…
—
Да вы, Степан Ильич, лучше прямо скажите,
что мы осенью не попадем в Кронштадт.
—
Да чего вы хнычете, Игнатий Николаевич. Придем, наверное придем в сентябре! — воскликнул Лопатин. — Степан Ильич ведь всегда Фому неверного строит… Сглазу боится.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).
Да ведь это
вам кажется только,
что близко; а
вы вообразите себе,
что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать
вас в свои объятия.
Осип.
Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь
вам,
да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь
вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Почтмейстер.
Да что я? Как
вы, Антон Антонович?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну,
да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович.
Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к
вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать
вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого
вы знаете. Ведь
вы слышали,
что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.