Неточные совпадения
— Тьфу, тетка
их подкурятина! — сказал наконец сам про себя Михеич, — что за народ! Словно вьюны
какие! Думаешь,
вот поймал
их за хвост, а
они тебе промеж пальцев!
— Говоришь, а сама не знаешь! — перебила ее другая девушка. —
Какие под Москвой русалки! Здесь
их нет и заводу.
Вот на Украине, там другое дело, там русалок гибель. Сказывают, не одного доброго молодца с ума свели. Стоит только раз увидеть русалку, так до смерти все по ней тосковать будешь; коли женатый — бросишь жену и детей, коли холостой — забудешь свою ладушку!
— Скажи, боярин, — спросил
он, — кто этот высокий кудрявый, лет тридцати, с черными глазами?
Вот уж
он четвертый кубок осушил, один за другим, да еще
какие кубки! Здоров
он пить, нечего сказать, только вино
ему будто не на радость. Смотри,
как он нахмурился, а глаза-то горят словно молонья. Да что
он, с ума сошел? Смотри,
как скатерть поясом порет!
— Видишь, государь,
как бы тебе сказать.
Вот, примерно, вспомни, когда ты при смерти лежал, дай бог тебе много лет здравствовать! а бояре-то на тебя, трудного, заговор затеяли. Ведь у
них был тогда старшой, примерно, братец твой Володимир Андреич!
— Да
оно, тово,
вот как будет. Я-то из-под Москвы! — отвечал один из парней, немного запинаясь.
— Да
как убили опричники матушку да батюшку, сестер да братьев, скучно стало одному на свете; думаю себе: пойду к добрым людям;
они меня накормят, напоят, будут мне братьями да отцами! Встретил в кружале
вот этого молодца, догадался, что
он ваш, да и попросил взять с собою.
— Борис Федорыч! Случалось мне видеть и прежде,
как царь молился;
оно было не так. Все теперь стало иначе. И опричнины я в толк не возьму. Это не монахи, а разбойники. Немного дней,
как я на Москву вернулся, а столько неистовых дел наслышался и насмотрелся, что и поверить трудно. Должно быть, обошли государя.
Вот ты, Борис Федорыч, близок к
нему,
он любит тебя, что б тебе сказать
ему про опричнину?
—
Как? — сказал
он, — это сам царевич? Сын государев? Так
вот за кого бог привел постоять! Так
вот кого
они, собаки, связамши везли!
— А
вот посмотрим, родимые! Эх, батюшки-светы! Да кто ж это так секанул-то
его?
Вот будь на полвершка пониже,
как раз бы висок рассек! Ну, соблюл
его бог! А здесь-то? Плечо мало не до кости прорубано! Эх, должно быть, ловок рубиться, кто так хватил
его милость!
— Оборони бог, родимые! Коней можно привязать, чтоб не ели травы; одну ночку не беда, и так простоят! А вас, государи, прошу покорно, уважьте мою камору; нет в ней ни сена, ни соломы, земля голая. Здесь не то, что постоялый двор.
Вот только,
как будете спать ложиться, так не забудьте перед сном прочитать молитву от ночного страха…
оно здесь нечисто!
— Постой, Галка! — сказал
он вдруг, натянув поводья, —
вот теперь опять
как будто слышу! Да стой ты смирно, эк тебя разбирает! И вправду слышу! Это уж не лист шумит, это мельничное колесо! Вишь, она, мельница, куда запряталась! Только уж постой! Теперь от меня не уйдешь, тетка твоя подкурятина!
—
Как же, батюшка! — продолжал Михеич, поглядывая сбоку на дымящийся горшок щей, который разбойники поставили на стол, — еще мельник сказал так: скажи, дескать, атаману, чтоб
он тебя накормил и напоил хорошенько, примерно,
как бы самого меня. А главное, говорит, чтоб выручил князя.
Вот что, батюшка, мельник сказал.
«
Вот и вправду веселые люди, — подумал
он, — видно, что не здешние. Надоели мне уже мои сказочники. Всё одно и то же наладили, да уж и скоморохи мне наскучили. С тех пор
как пошутил я с одним неосторожно, стали все меня опасаться; смешного слова не добьешься; точно будто моя вина, что у того дурака душа не крепко в теле сидела!»
А
вот теперь опять
оно меня и душит и давит; кажется,
вот как вымолвлю, так будет легче.
— Атаман, — сказал
он вдруг, —
как подумаю об этом, так сердце и защемит.
Вот особливо сегодня,
как нарядился нищим, то так живо все припоминаю,
как будто вчера было. Да не только то время, а не знаю с чего стало мне вдруг памятно и такое, о чем я давно уж не думал. Говорят,
оно не к добру, когда ни с того ни с другого станешь вдруг вспоминать, что уж из памяти вышиб!..
— А что ж, коль услышит! Я
ему в глаза скажу, что
он не атаман.
Вот Коршун, так настоящий атаман! Небось был у Перстня
как бельмо на глазу, так
вот его нарочно и выдал!
—
Вот как! Так что ж
он не ведет нас? Уж третьи сутки здесь даром стоим!
— Так
вот что
они затевают! — сказал
он. — А я уж давно прислушиваюсь, что
они там голосят. Вишь,
как расходились, вражьи дети! Теперь
их сам черт не уймет! Ну, князь, нечего делать, вышло по-твоему; не держу тебя доле: вольному воля, ходячему путь! Выйди к
ним, скажи, что ведешь
их на Слободу!
— Нет, не ранен, — сказал Басманов, принимая эти слова за насмешку и решившись встретить ее бесстыдством, — нет, не ранен, а только уморился немного, да
вот лицо
как будто загорело.
Как думаешь, князь, — прибавил
он, продолжая смотреться в зеркало и поправляя свои жемчужные серьги, —
как думаешь, скоро сойдет загар?
Вот те Христос,
они у меня
как бельмо на глазу!
— Эх, эх! — сказал
он, нагнувшись над бадьей и глядя в нее пристально, — видится мне твой супротивник, батюшка, только в толк не возьму! Больно
он стар. А
вот и тебя вижу, батюшка,
как ты сходишься с
ним…
—
Вот как! — сказал Иоанн и снял руку с плеча Серебряного, — это значит, мы не угодны
его княжеской милости! Должно быть, с ворами оставаться честнее, чем быть моим оружничим! Ну что ж, — продолжал
он насмешливо, — я никому в дружбу не набиваюсь и никого насильно не держу. Свыклись вместе, так и служите вместе! Доброго пути, разбойничий воевода!
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с
какой стати сидеть
ему здесь, когда дорога
ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А
вот он-то и есть этот чиновник.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на
них? не нужно тебе глядеть на
них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать твоя.
Вот каким примерам ты должна следовать.
Анна Андреевна. Ну
вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где
ему смотреть на тебя? И с
какой стати
ему смотреть на тебя?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А
вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что
он такое и в
какой мере нужно
его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь,
как выкуришь.
Вот огонь, закурите. (Подает
ему свечу.)