Неточные совпадения
Пантелей-государь ходит по двору,
Кузмич гуляет по широкому,
Кунья на нем шуба до земли,
Соболья на нем шапка до верху,
Божья на нем
милость до веку.
Сужена-то смотрит из-под пологу,
Бояре-то смотрят из города,
Боярыни-то смотрят из терема.
Бояре-то молвят: чей-то такой?
Боярыни молвят: чей-то господин?
А сужена молвит: мой дорогой!
—
Государь! — вскричал Малюта, — дело неслыханное! Измена, бунт на твою царскую
милость!
— Не поздно,
государь, — сказал Годунов, возвращаясь в палату. — Я велел подождать казнить Серебряного. На
милость образца нет,
государь; а мне ведомо, что ты милостив, что иной раз и присудишь и простишь виноватого. Только уже Серебряный положил голову на плаху, палач, снём кафтан, засуча рукава, ждет твоего царского веления!
— Я сравняю тебя с начальными людьми. Будет тебе идти корм и всякий обиход противу начальных людей. Да у тебя, я вижу, что-то на языке мотается, говори без зазору, проси чего хочешь! —
Государь! не заслужил я твоей великой
милости, недостоин одежи богатой, есть постарше меня. Об одном прошу,
государь. Пошли меня воевать с Литвой, пошли в Ливонскую землю. Или,
государь, на Рязань пошли, татар колотить!
—
Государь, — сказал он, — хотелось бы, вишь, ему послужить твоей
милости. Хотелось бы и гривну на золотой цепочке получить из царских рук твоих. Горяча в нем кровь,
государь. Затем и просится на татар да немцев.
— Эх,
государь! — поспешил сказать Малюта, — куда твоя
милость ни велит вписать Максима, везде готов он служить по указу твоему! Да поди домой, Максим, поздно; скажи матери, чтобы не ждала меня; у нас дело в тюрьме: Колычевых пытаем. Поди, Максим, поди!
— Нечего делать, — сказал Перстень, — видно, не доспел ему час, а жаль, право! Ну, так и быть, даст бог, в другой раз не свернется! А теперь дозволь,
государь, я тебя с ребятами до дороги провожу. Совестно мне,
государь! Не приходилось бы мне, худому человеку, и говорить с твоею
милостью, да что ж делать, без меня тебе отселе не выбраться!
—
Государь, — сказал он, соскакивая с коня, — вот твоя дорога, вон и Слобода видна. Не пристало нам доле с твоею царскою
милостью оставаться. К тому ж там пыль по дороге встает; должно быть, идут ратные люди. Прости,
государь, не взыщи; поневоле бог свел!
— Боярин, — ответил Вяземский, — великий
государь велел тебе сказать свой царский указ: «Боярин Дружина! царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя гнев свой, сымает с главы твоей свою царскую опалу, милует и прощает тебя во всех твоих винностях; и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его, великого
государя,
милости, и служить тебе и напредки великому
государю, и писаться твоей чести по-прежнему ж!»
— Да благословит же святая троица и московские чудотворцы нашего великого
государя! — произнес он дрожащим голосом, — да продлит прещедрый и премилостивый бог без счету царские дни его! не тебя ожидал я, князь, но ты послан ко мне от
государя, войди в дом мой. Войдите, господа опричники! Прошу вашей
милости! А я пойду отслужу благодарственный молебен, а потом сяду с вами пировать до поздней ночи.
— Так это вы, — сказал, смеясь, сокольник, — те слепые, что с царем говорили! Бояре еще и теперь вам смеются. Ну, ребята, мы днем потешали батюшку-государя, а вам придется ночью тешить его царскую
милость. Сказывают, хочет
государь ваших сказок послушать!
— Какую же сказку соизволишь, батюшка-государь? — спросил он с притворным, а может быть, и с настоящим страхом. — Не рассказать ли тебе о Бабе-яге? О Чуриле Пленковиче? О Иване Озере? Или не велишь ли твоей
милости что-нибудь божественное рассказать?
— Что ж,
государь, мы, кажется, постарались для твоей
милости!
— Ведь я,
государь, вчера только услышал от его же холопей, — сказал он поспешно. — Кабы услышал прежде, так тогда и доложил бы твоей
милости.
—
Государь, — продолжал Морозов, не вставая, — вели позвать Афоньку. Пусть при мне даст ответ твоей
милости!
Я сам,
государь, бью челом твоей
милости на Морозова, что напал он на меня в доме своем вместе с Никитой Серебряным!
—
Государь, пусть будет по-твоему! Я стар и хвор, давно не надевал служилой брони; но в божьем суде не сила берет, а правое дело! Уповаю на помощь господа, что не оставит он меня в правом деле моем, покажет пред твоею
милостью и пред всеми людьми неправду врага моего!
— Кто знает,
государь, — сказал Скуратов, — зачем он ослушался твоей
милости? Быть может, он заодно с Вяземским и только для виду донес на него, чтобы вернее погубить тебя!
—
Государь, не вели мужику на холопа твоего порухи класть! — воскликнул он. — Я твоей царской
милости честно в опричниках служу и сроду еще на ослопах не бился!
—
Государь, — сказал он, делая необыкновенное усилие, чтобы казаться спокойным, — должно быть, он за то облыгает меня, что выдал я его твоей царской
милости!
— Прости,
государь, холопа твоего! — вскричал он в испуге. — Видя твою нелюбовь ко мне, надрывался я сердцем и, чтоб войти к тебе в
милость, выпросил у мельника этого корня. Это тирлич,
государь! Мельник дал мне его, чтоб полюбил ты опять холопа твоего, а замысла на тебя, видит бог, никакого не было!
— Батюшка! — завопил он, — упроси
государя, чтобы даровал живот холопу своему! Пусть наденут на меня уж не сарафан, а дурацкое платье! Я рад его царской
милости шутом служить!
— Прочь, — сказал он, отталкивая Федора, — прочь, нечестивец! Кто к
государю не мыслит, тот мне не сын! Иди, куда шлет тебя его царская
милость!
— Ведаю себя чистым пред богом и пред
государем, — ответствовал он спокойно, — предаю душу мою господу Иисусу Христу, у
государя же прошу единой
милости: что останется после меня добра моего, то все пусть разделится на три части: первую часть — на церкви божии и на помин души моей; другую — нищей братии; а третью — верным слугам и холопям моим; а кабальных людей и рабов отпускаю вечно на волю! Вдове же моей прощаю, и вольно ей выйти за кого похочет!
Годунов, посланный вперед приготовить
государю торжественный прием, исполнив свое поручение, сидел у себя в брусяной избе, облокотясь на дубовый стол, подперши рукою голову. Он размышлял о случившемся в эти последние дни, о казни, от которой удалось ему уклониться, о загадочном нраве грозного царя и о способах сохранить его
милость, не участвуя в делах опричнины, как вошедший слуга доложил, что у крыльца дожидается князь Никита Романович Серебряный.
— Никто,
государь. Он сам пришел и всех станичников привел, которые с ним под Рязанью татар разбили. Они вместе с Серебряным принесли твоей царской
милости повинные головы.
— Видел,
государь; он прямо ко мне приехал; думал, твоя
милость в Слободе, и просил, чтоб я о нем сказал тебе. Я хотел было захватить его под стражу, да подумал, неравно Григорий Лукьяныч скажет, что я подыскиваюсь под него; а Серебряный не уйдет, коли он сам тебе свою голову принес.
—
Государь, — ответил Серебряный скромно, — из тюрьмы ушел я не сам, а увели меня насильно станичники. Они же разбили ширинского мурзу Шихмата, о чем твоей
милости, должно быть, уже ведомо. Вместе мы били татар, вместе и отдаемся на твою волю; казни или милуй нас, как твоя царская
милость знает!
— Да какая ж это
милость,
государь! — вырвалось у Серебряного.
— Так, так, батюшка-государь! — подтвердил Михеич, заикаясь от страха и радости, — его княжеская
милость правду изволит говорить!.. Не виделись мы с того дня, как схватили его
милость! Дозволь же, батюшка-царь, на боярина моего посмотреть! Господи-светы, Никита Романыч! Я уже думал, не придется мне увидеть тебя!
— Да кому ж она люба, батюшка-государь? С того часу, как вернулися мы из Литвы, всё от нее пошли сыпаться беды на боярина моего. Не будь этих, прости господи, живодеров, мой господин был бы по-прежнему в чести у твоей царской
милости.
—
Государь, — сказал он, сделав усилие над собою, — благодарствую тебе за твою
милость; но дозволь уж лучше и мне к сторожевому полку примкнуться. Здесь мне делать нечего, я к слободскому обычаю не привычен, а там я буду служить твоей
милости, доколе сил хватит!
— Великий
государь! — сказал он, приблизившись к ступеням престола, — казацкий твой атаман Ермак Тимофеев, вместе со всеми твоими опальными волжскими казаками, осужденными твоею царскою
милостью на смерть, старались заслужить свои вины и бьют тебе челом новым царством. Прибавь, великий
государь, к завоеванным тобою царствам Казанскому и Астраханскому еще и это Сибирское, доколе всевышний благоволит стоять миру!
— И на этом благодарим твою царскую
милость, — ответил Кольцо, вторично кланяясь. — Это дело доброе; только не пожалей уж, великий
государь, поверх попов, и оружия дать нам сколько можно, и зелья огнестрельного поболе!
— Великий
государь! — воскликнул он, — изо всех твоих
милостей эта самая большая! Грех было бы мне чиниться на твоем подарке! Уж выберу в твоей оружейной что ни на есть лучшее! Только, — прибавил он, немного подумав, — коли ты,
государь, не жалеешь своей сабли, то дозволь лучше отвезти ее от твоего царского имени Ермолаю Тимофеичу!
— Великий
государь, — ответил Кольцо, собирая все свое присутствие духа, — не заслужил я еще тогда твоей великой
милости. Совестно мне было тебе на глаза показаться; а когда князь Никита Романыч повел к тебе товарищей, я вернулся опять на Волгу, к Ермаку Тимофеичу, не приведет ли бог какую новую службу тебе сослужить!
— Всякого бывало, великий
государь! — проговорил он вполголоса. — Виноваты перед твоею царскою
милостью!