Неточные совпадения
— Колдун, —
продолжал князь, смягчая
свой голос, — помоги мне!
Князь бросил мельнику горсть денег, оторвал от дерева узду коня
своего, вскочил в седло, и застучали в лесу конские подковы. Потом топот замер в отдаленье, и лишь колесо в ночной тиши
продолжало шуметь и вертеться.
— Довольно! — загремел Иоанн. — Допрос окончен. Братия, —
продолжал он, обращаясь к
своим любимцам, — говорите, что заслужил себе боярин князь Никита? Говорите, как мыслите, хочу знать, что думает каждый!
Яко же древле Рахиль, —
продолжал он (и глаза его закатились под самый лоб), — яко же древле Рахиль, плачуще о детях
своих, так я, многогрешный, плачу о моих озорниках и злодеях.
Пока Малюта разговаривал с сыном, царь
продолжал молиться. Уже пот катился с лица его; уже кровавые знаки, напечатленные на высоком челе прежними земными поклонами, яснее обозначились от новых поклонов; вдруг шорох в избе заставил его обернуться. Он увидел
свою мамку, Онуфревну.
— Старая дура? — повторила она, — я старая дура? Вспомянете вы меня на том свете, оба вспомянете! Все твои поплечники, Ваня, все примут мзду
свою, еще в сей жизни примут, и Грязной, и Басманов, и Вяземский; комуждо воздается по делам его, а этот, —
продолжала она, указывая клюкою на Малюту, — этот не примет мзды
своей: по его делам нет и муки на земле; его мука на дне адовом; там ему и место готово; ждут его дьяволы и радуются ему! И тебе есть там место, Ваня, великое, теплое место!
— А знаешь ли, —
продолжал строго царевич, — что таким князьям, как ты, высокие хоромы на площади ставят и что ты сам
своего зипуна не стоишь? Не сослужи ты мне службы сегодня, я велел бы тем ратникам всех вас перехватать да к Слободе привести. Но ради сегодняшнего дела я твое прежнее воровство на милость кладу и батюшке-царю за тебя слово замолвлю, коли ты ему повинную принесешь!
— Дорогие гости, — сказал он, — непригоже без хозяйки пить про хозяйку! Сходите, —
продолжал он, обращаясь к слугам, — сходите за боярыней, пусть сойдет потчевать из
своих рук дорогих гостей!
— Ты никогда не была мне верна! Когда нас венчали, когда ты
своею великою неправдой целовала мне крест, ты любила другого… Да, ты любила другого! —
продолжал он, возвышая голос.
Между тем князь
продолжал скакать и уже далеко оставил за собою холопей. Он положил на мысль еще до рассвета достичь деревни, где ожидала его подстава, а оттуда перевезть Елену в
свою рязанскую вотчину. Но не проскакал князь и пяти верст, как увидел, что сбился с дороги.
И всадник
продолжал путь
свой.
— Мы, батюшка-князь, —
продолжал он с насмешливою покорностью, — мы перед твоею милостью малые люди; таких больших бояр, как ты, никогда еще
своими руками не казнили, не пытывали и к допросу-то приступить робость берет! Кровь-то, вишь, говорят, не одна у нас в жилах течет…
— Дозволь, батюшка-князь, —
продолжал он, придавая
своему голосу умоляющее выражение, — дозволь перед допросом, для смелости-то, на твою боярскую кровь посмотреть!
— Вот, —
продолжал Коршун, — я много уж и позабыл дел
своих, одного не могу забыть.
Здесь послышалось легкое храпение Иоанна. Коршун протянул руку к царскому изголовью, Перстень же придвинулся ближе к окну, но, чтобы внезапным молчанием не прервать сна Иоаннова, он
продолжал рассказ
свой тем же однообразным голосом...
— Не отвергай меня, отец мой! —
продолжал Максим, — выслушай меня! Долго боролся я сам с собою, долго молился пред святыми иконами. Искал я в
своем сердце любви к царю — и не обрел ее!
— Нет, не ранен, — сказал Басманов, принимая эти слова за насмешку и решившись встретить ее бесстыдством, — нет, не ранен, а только уморился немного, да вот лицо как будто загорело. Как думаешь, князь, — прибавил он,
продолжая смотреться в зеркало и поправляя
свои жемчужные серьги, — как думаешь, скоро сойдет загар?
Отвращение выразилось на лице Серебряного. Басманов это заметил и
продолжал, как будто желая поддразнить
своего гостя...
Серебряный с удивлением смотрел на Басманова, который
продолжал голосить и причитывать, как бабы на похоронах, и только иногда, украдкой, вскидывал исподлобья
свой наглый взор на князя, как бы желая уловить его впечатление.
— Что ж, — сказал царь, как бы немного подумав, — просьба твоя дельная. Ответчик должен ведать, что говорит истец. Позвать Вяземского. А вы, —
продолжал он, обращаясь к знакомцам, отошедшим на почтительное расстояние, — подымите
своего боярина, посадите его на скамью; пусть подождет ответчика!
К великой радости зрителей и к немалой потехе царя, Хомяк стал отступать, думая только о
своем спасении; но Митька с медвежьею ловкостью
продолжал к нему подскакивать, и оглобля, как буря, гудела над его головою.
— Боярин Дружина! — сказал торжественно Иоанн, вставая с
своего места, — ты божьим судом очистился предо мною. Господь бог, чрез одоление врага твоего, показал твою правду, и я не оставлю тебя моею милостью. Не уезжай из Слободы до моего приказа. Но это, —
продолжал мрачно Иоанн, — только половина дела. Еще самый суд впереди. Привести сюда Вяземского!
— Ну что ж, Федюша, —
продолжал с усмешкою царь, — надо тебя с колдуном оком к оку поставить. Ему допрос уж чинили; отведай же и ты пытки, а то скажут: царь одних земских пытает, а опричников
своих бережет.
— Государь! —
продолжал Морозов, — именем господа бога молю тебя, возьми
свое слово назад!
Но Малюта, стоявший сзади, не дал ему
продолжать. Он ловким ударом сабли снес ему голову в тот самый миг, как он готовился начать
свою исповедь.
— Ивашко! Ивашко! — кричал он издали, перебирая
свои деревянные четки и
продолжая улыбаться, — Ивашко! Меня-то забыл!
Ты же, —
продолжал он особенно милостивым голосом, без примеси
своей обычной насмешливости и положив руку на плечо Серебряного, — ты оставайся у меня.
Пестрые дятлы
продолжали цепляться за мшистую кору древесных стволов, повертывали
свои красные головы на пришельцев и опять принимались стучать в сухое дерево.
Неточные совпадения
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже
своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет
продолжать течь река.
— Мало ты нас в прошлом году истязал? Мало нас от твоей глупости да от твоих шелепов смерть приняло? —
продолжали глуповцы, видя, что бригадир винится. — Одумайся, старче! Оставь
свою дурость!
Так начинает
свой рассказ летописец и затем, сказав несколько слов в похвалу
своей скромности,
продолжает:
Николай Левин
продолжал говорить: — Ты знаешь, что капитал давит работника, — работники у нас, мужики, несут всю тягость труда и поставлены так, что сколько бы они ни трудились, они не могут выйти из
своего скотского положения.
Но он не сделал ни того, ни другого, а
продолжал жить, мыслить и чувствовать и даже в это самое время женился и испытал много радостей и был счастлив, когда не думал о значении
своей жизни.