Неточные совпадения
Не колеблясь ни минуты, князь поклонился царю и осушил чашу до капли. Все на него смотрели с любопытством, он сам ожидал неминуемой смерти и удивился, что не чувствует действий отравы. Вместо дрожи и холода благотворная теплота пробежала по его жилам и разогнала на лице его невольную бледность. Напиток, присланный царем, был
старый и чистый бастр. Серебряному стало ясно, что царь или отпустил вину его, или не знает еще об
обиде опричнины.
В мирное время управители-князьки были заняты мелкими междоусобиями, личными счетами и копеечными интригами; подкопаться под врага, подставить ножку при удобном случае своему приятелю, запустить шпильку, отплатить за
старую обиду, — из этих мелочей составлялся почти безвыходный круг, в котором особенно деятельное участие принимали женщины.
Кругом занимался пожар, и никто не мог предвидеть, куда он пойдет, где остановится;
старые обиды, давние надежды — все зашевелилось.
О рабочих Якову Артамонову приходилось думать больше, чем о всём другом, потому что он ежедневно сталкивался с ними и давно, ещё в юности, они внушили ему чувство вражды, — он имел тогда немало резких столкновений с молодыми ткачами из-за девиц, и до сего дня некоторые из его соперников, видимо, не забыли
старых обид.
Неточные совпадения
Согласился гетьман вместе с полковниками отпустить Потоцкого, взявши с него клятвенную присягу оставить на свободе все христианские церкви, забыть
старую вражду и не наносить никакой
обиды козацкому воинству.
Давно живу, и
старые порядки // Известны мне довольно. Берендеи, // Любимые богами, жили честно. // Без страха дочь мы парню поручали, // Венок для нас — порука их любви // И верности до смерти. И ни разу // Изменою венок поруган не был, // И девушки не ведали обмана, // Не ведали
обиды.
Сборы переселенцев являлись
обидой: какие ни на есть, а все-таки свои туляки-то. А как уедут, тут с голоду помирай… Теперь все-таки Мавра кое-как изворачивалась: там займет, в другом месте перехватит, в третьем попросит. Как-то Федор Горбатый в праздник целый воз хворосту привез, а потом ворота поправил. Наташка попрежнему не жаловалась, а только молчала, а
старая Мавра боялась именно этого молчания.
В это время между торговками, до сих пор нежно целовавшимися, вдруг промелькнули какие-то
старые, неоплаченные ссоры и
обиды. Две бабы, наклонившись друг к другу, точно петухи, готовые вступить в бой, подпершись руками в бока, поливали друг дружку самыми посадскими русательствами.
— Конечно, я
старая и глупая, но хорошее и я понимаю! — с легкой
обидой заметила она.