Эй, кто пиво варил? Эй, кто затирал? // Варил пивушко сам Бог, затирал святый дух. // Сама матушка сливала, с Богом вкупе пребывала, // Святы ангелы носили, херувимы разносили, // Херувимы разносили, архангелы подносили… // Скажи, батюшка родной, скажи, гость дорогой, // Отчего пиво не пьяно? Али гостю мы не рады? // На
святом кругу гулять, света Бога прославлять, // Рады, батюшка родной, рады, гость дорогой, // В золоту трубу трубить, в живогласну возносить.
Тут разом все вскочили. Большая часть женщин и некоторые из мужчин сели, другие стали во «
святой круг». Николай Александрыч стоял посередине, вокруг него Варенька, Катенька, горничная Серафима и три богаделенные. За женским кругом стал мужской. Тут были Кислов и Строинский, дворецкий Сидор, Пахом, пасечник Кирилла, матрос. И блаженный Софронушка, напевая бессмыслицу и махая во все стороны пальмовой веткой, подскакал на одной ноге и стал во «святом кругу». Началось «круговое раденье».
— Ото всей нетленной души и от плотского сердца не престаю ежечасно благодарить Превышнего за неизреченные милости, мне бывающие. Воспеваю зелен вертоград, садочки пречистые, утреннюю зорюшку неугасающую, солнце правды, праведным сияющее, нескончаемый день Господень немерцающий. А насчет святого радения, прости немощного — скоро восемь десятков годов ляжет на кости мои, много радеть на
святом кругу не могу.
Неточные совпадения
Желания у ней вращаются в
кругу ее быта: она любит, чтобы
Святая неделя была сухая, любит Святки, сильный мороз, чтобы сани скрипели и за нос щипало. Любит катанье и танцы, толпу, праздники, приезд гостей и выезды с визитами — до страсти. Охотница до нарядов, украшений, мелких безделок на столе, на этажерках.
Наступила ростепель. Весна была ранняя, а
Святая — поздняя, в половине апреля. Солнце грело по-весеннему; на дорогах появились лужи; вершины пригорков стали обнажаться; наконец прилетели скворцы и населили на конном дворе все скворешницы. И в доме сделалось светлее и веселее, словно и в законопаченные
кругом комнаты заглянула весна. Так бы, кажется, и улетел далеко-далеко на волю!
— Бабочка молодая, — говорили
кругом, — а муж какой-то шалый да ротозей. Смотрит по верхам, а что под носом делается, не видит. Чем бы первое время после свадьбы посидеть дома да в
кругу близких повеселить молодую жену, а он в Москву ее повез, со студентами стал сводить. Городят студенты промеж себя чепуху, а она сидит, глазами хлопает. Домой воротился, и дома опять чепуху понес. «
Святая» да «чистая» — только и слов, а ей на эти слова плюнуть да растереть. Ну, натурально, молодка взбеленилась.
И тихого ангела бог ниспослал // В подземные копи, — в мгновенье // И говор, и грохот работ замолчал, // И замерло словно движенье, // Чужие, свои — со слезами в глазах, // Взволнованны, бледны, суровы, // Стояли
кругом. На недвижных ногах // Не издали звука оковы, // И в воздухе поднятый молот застыл… // Всё тихо — ни песни, ни речи… // Казалось, что каждый здесь с нами делил // И горечь, и счастие встречи! //
Святая,
святая была тишина! // Какой-то высокой печали, // Какой-то торжественной думы полна.
Над ним ясные небеса…
кругом толпится народ… радость на всех лицах… тихое, очаровательное пение раздается в храмах господних; вдали, сквозь тонкий туман на северо-востоке, из-за стен незнакомой ему
святой обители показывается восходящее солнце…