Неточные совпадения
— Нет, ты постой, постой, — сказал
он. — Ты пойми, что это для меня вопрос жизни и смерти. Я никогда ни с кем не говорил об этом. И ни с кем я не могу говорить об этом, как с тобою. Ведь вот мы с тобой по всему чужие: другие вкусы, взгляды, всё; но я
знаю, что ты меня любишь и понимаешь, и от этого я тебя ужасно люблю. Но, ради
Бога, будь вполне откровенен.
Весь день этот Анна провела дома, то есть у Облонских, и не принимала никого, так как уж некоторые из ее знакомых, успев
узнать о ее прибытии, приезжали в этот же день. Анна всё утро провела с Долли и с детьми. Она только послала записочку к брату, чтоб
он непременно обедал дома. «Приезжай,
Бог милостив», писала она.
— А эта женщина, — перебил
его Николай Левин, указывая на нее, — моя подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и
он дернулся шеей, говоря это. — Но люблю ее и уважаю и всех, кто меня хочет
знать, — прибавил
он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она всё равно что моя жена, всё равно. Так вот, ты
знаешь, с кем имеешь дело. И если думаешь, что ты унизишься, так вот
Бог, а вот порог.
— Ну, будет, будет! И тебе тяжело, я
знаю. Что делать? Беды большой нет.
Бог милостив… благодарствуй… — говорил
он, уже сам не
зная, что говорит, и отвечая на мокрый поцелуй княгини, который
он почувствовал на своей руке, и вышел из комнаты.
— Я вижу, что случилось что-то. Разве я могу быть минуту спокоен,
зная, что у вас есть горе, которого я не разделяю? Скажите ради
Бога! — умоляюще повторил
он.
— Я и сам не
знаю хорошенько.
Знаю только, что она за всё благодарит
Бога, зa всякое несчастие, и за то, что у ней умер муж, благодарит
Бога. Ну, и выходит смешно, потому что
они дурно жили.
Но Константину Левину скучно было сидеть и слушать
его, особенно потому, что
он знал, что без
него возят навоз на неразлешенное поле и навалят
Бог знает как, если не посмотреть; и резцы в плугах не завинтят, а поснимают и потом скажут, что плуги выдумка пустая и то ли дело соха Андревна, и т. п.
— А
знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается в уезде, как мне порассказал этот доктор;
он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут удаляться, разумеется, всё пойдет
Бог знает как. Деньги мы платим,
они идут на жалованье, а нет ни школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.
Те же, как всегда, были по ложам какие-то дамы с какими-то офицерами в задах лож; те же,
Бог знает кто, разноцветные женщины, и мундиры, и сюртуки; та же грязная толпа в райке, и во всей этой толпе, в ложах и в первых рядах, были человек сорок настоящих мужчин и женщин. И на эти оазисы Вронский тотчас обратил внимание и с
ними тотчас же вошел в сношение.
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил
он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста
ему слова. И
он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту,
он знал, что все не только сомнения
его, но та невозможность по разуму верить, которую
он знал в себе, нисколько не мешают
ему обращаться к
Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с
его души. К кому же
ему было обращаться, как не к Тому, в Чьих руках
он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
На углу
он встретил спешившего ночного извозчика. На маленьких санках, в бархатном салопе, повязанная платком, сидела Лизавета Петровна. «Слава
Богу, слава
Богу»! проговорил
он, с восторгом
узнав ее, теперь имевшее особенно серьезное, даже строгое выражение, маленькое белокурое лицо. Не приказывая останавливаться извозчику,
он побежал назад рядом с нею.
«Что бы я был такое и как бы прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не
знал, что надо жить для
Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал, убивал. Ничего из того, что составляет главные радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения,
он всё-таки не мог представить себе того зверского существа, которое бы был
он сам, если бы не
знал того, для чего
он жил.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович!
Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить
его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Сначала
он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к
нему не поедет, и что
он не хочет сидеть за
него в тюрьме; но потом, как
узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с
ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не взял бы, свидетель
Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не
знал доподлинно, // Что я перед последышем // Стою… что
он куражится // По воле по моей…»
— Не
знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял
он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу
его // Не слезы — кровь течет! // Не
знаю, не придумаю, // Что будет?
Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!